— Разумеется!, — кажется мой вопрос его покоробил.

— Ну так значит и тебе каждый раз подскакивать на каждый мой пук ни к чему. — резюмировал я. — Будет что-то срочное, так позову сам. А эти вот заискивания прекращай давай. Отвык я в монастыре от такого, очень нехорошо воспринимаю.

Кажется мне удалось устроить бедолаге разрыв шаблона вдребезги и напополам. У нас, конечно, не Парсуда с ее возведенным в закон благоговейным раболепствованием низшего перед высшим, но само устройство государства заимствовано-то именно от южных соседей. С поправками на вольнолюбивый народ и тому подобное, но все же, все же…

Надо в ближайшее время крутость норова проявить, а не то решат, что царь у них — тряпка. И так более или менее (скорее — менее) надежных союзников небогато, а тут и последних мигом потеряю. Вместе с троном и, скорее всего, головой.

Я тяжело вздохнул от этой своей мысли. Так хотелось побыть приличным монархом, пользу какую-то принести подданным, голод и нищету в стране извести, например, ну или хоть в целом экономику поднять, а тут первоочередная задача вырисовывается: сядь да придумай кого казнить, и, главное, за что. Так, чтоб ненавязчиво намекнуть окружающим, что вот этого делать не стоит в первую очередь.

— Ну чего, кот?, — обратился я к вылезающему из-за указанного мне Румилем гобелена Князю Мышкину. — Давай что ли завтракать?

Царских котов в Ежином гнезде, как выяснилось, кормят тоже по-царски. Ну и самих монархов ничего так — дежурная смена расстаралась. Пришлось их даже пожурить: нечего, мол, мне аппетит перебивать, хватит и легкой закуски, чтобы их пожилой монарх просто заморил червячка и не протянул ноги до официального завтрака.

Попутно вспомнил, что хотел пригласить на утреннюю трапезу с наследниками обеих царевен, чиркнул им записку. Поглядел как Мышкин, с трясущимся от жадности хвостом, трескает разные вкусности и попросил передать на кухню нижайшую просьбу не портить мне зверя, потому как на такой диете тот мышеловом не станет — рыбки там, мяска, потрохов всяких ему заказал. Не откажут, чай, старику в такой малости. В его-то собственном дворце…

После трапезы сгонял в царскую часовню, типа помолиться, помедитировать и все такое — надо же образ государя-инока поддерживать, — а на обратной дороге заглянул в дворцовую библиотеку на предмет разжиться чем-то на почитать.

К моему удивлению библиотекарем оказался не почтенный старец, а вполне себе молодой, лет так двенадцати, парень, ничем канцелярскую крысу не напоминающий: высокий, атлетически сложенный, и ни с какого боку не аристократ, если судить по "бородатому праву", а вовсе даже из сословия ремесленников. Ну то-есть гладко выбритый и с короткой стрижкой "под ежика".

— Внезапно. — прокомментировал я, когда парень, а был он, несмотря на ранний час уже на службе, поднялся из-за столика библиотекаря и вежливо меня поприветствовал. — Неожиданно. Я бы даже сказал — свежо. И как же это столь молодой человек оказался хранителем дворцовой библиотеки?

Бахмет — молодой человек представился когда здоровался, — чуть улыбнулся. Так, кончиками губ, едва заметно.

— Я был лучшим учеником философа и наставника царевичей, Щумы Золотой Язык, ваше величество. — он с достоинством (опять!Да сколько можно?!!) поклонился. — Когда прошлый библиотекарь преставился, он рекомендовал на это место меня.

Так, надо будет выяснить, каком-такому пацифизму учит Асира и Утмира этот Длинный Язык, если после его уроков такие бугаи предпочитают целыми днями пыльными бумажками шелестеть, вместо того, чтобы девок портить. А после дознания на языке-то и удавить!

Ха! А я-то еще расстраивался, что надо придумать повод для казней!

— Я тоже льщу себе надеждой когда-то вступить в философское сословие, а здесь — парень обвел помещение широким жестом, — просто неиссякаемый источник знаний, какого ни в одном публичном скриптории не найдешь.