Она подозвала меня жестом - едва-едва кончики пальцев показались из-под хитона… Я подошел и остановился в двух шагах. Теперь, глядя на ее веки, я уже мог сказать, что она молода, и потому заговорил первый.

- Я пришел. Кто посылал за мной?

Она заговорила наконец. Хитон по-прежнему закрывал ей лицо, так что голос доносился слабо, приглушенно, но он мне почему-то напомнил клинок, этот голос: клинок остер, хоть он и в ножнах.

- Ты Тезей, бычий плясун из Афин?

Неужели она меня не знает? Весь город бывает на Пляске…

- Если вы сомневаетесь, - говорю, - мне нечем это доказать. - Но веки ее дрожали и были молоды, очень, потому я добавил: - Да, я Тезей. Кому я нужен и зачем?

- Я жрица, - говорит. - Я служу Богине-на-Земле. Она прислала меня сюда спросить тебя.

Она отпустила ткань, закрывавшую лицо. Очень красивое лицо: тонкое, прямой тонкий нос, рот небольшой на фоне громадных темных глаз… Красивое лицо и очень бледное и без капли грима - даже странно на Крите… Она снова смолкла и смотрела на меня, оперевшись спиной о подножие статуи. Я подождал молча. Потом говорю:

- Ну так спрашивай.

Облизнула губы кончиком языка… Та старуха тоже была напугана - чем?… Я не мог поверить, что здесь, в священнейшем месте всей страны, кто-то может меня убить. И вообще все было дико и бессмысленно - чего им нужно?… А хитон под ее грудью шевелился - она ломала себе пальцы.

- Это очень серьезное дело, - она заговорила наконец. - Очень серьезное дело, дело о богохульстве. Богиня говорит, что ты должен дать ответ… - Снова руки задвигались под хитоном, он заходил пузырями… - Ты должен отвечать правду, иначе проклятье Ее поразит тебя на месте. Мы слышали, что… верховная жрица Элевсина выбрала тебя Царем Года, но… женившись на ней… ты поднял против нее ее народ, а ее предал смерти… что ты исказил, изувечил культ Великой Матери и осквернил Таинство… Все это правда?

- Правда лишь то, что я царь Элевсина. Меня выбрала Богиня, - во всяком случае так мне сказали, - не царица, не жрица, а Богиня. И убил я не ее, а прошлогоднего царя, как это принято было у них по обычаю.

Она стянула хитон плотнее, - под тканью стали видны скрещенные руки.

- Что это за обычай? Как ты убил его?

- Голыми руками, в борьбе.

Она глянула на меня изумленно, но не сказала ничего, лишь кивнула.

- Я был в отъезде, - говорю, - на границе был, когда Змей Рода ужалил царицу. Она решила, что это знак гнева Великой Матери, и ушла. Я даже не знаю, на самом деле она умерла или нет. Но могу поклясться, если хотите, что я ее не убивал.

Она посмотрела вниз на свои спрятанные руки.

- Ты тосковал по ней? Она была очень дорога тебе?

Я покачал головой.

- Она трижды пыталась убить меня, - говорю. - Даже рукой моего отца, пока он меня еще не знал. Она заслуживала смерти. Но я оставил ее Богине.

Она помолчала, все так же глядя вниз.

- А почему она сердилась? У тебя была другая?

- Только на войне бывали, но это случается везде и со всеми. Она не из-за этого. Она думала, что я изменю обычаи страны. Я так и сделал в конце концов, - ведь я из рода царей, - но я никогда не осквернял Таинства. Народ был согласен со мной, иначе я бы оттуда живым не вышел.

Она опять помолчала.

- И ты поклянешься? - говорит. - Поклянешься, что все это правда?

- Какую клятву принести? - спрашиваю.