Что верно, то верно. У минойцев есть песня про то, как в давние времена один молодой царь не послушался запрета царицы и пошел на охоту и его убил кабан. Говорят, анемоны окрашены его кровью. В тот год не уродились маслины, и никто никогда не слышал, чем это кончилось.

Тем не менее, на другой день мы снова были в горах, и на третий - тоже… Элевсин лежит между двумя эллинскими царствами; когда юноши уставали от тяжелой власти своих матерей, им было достаточно взглянуть искоса в любую сторону, чтобы увидеть страну мужчин. Так что они ходили в горы, и помалкивали об этом, и были очень довольны собой. Я не мог приносить во дворец свои охотничьи трофеи, потому раздавал их в качестве призов. Очень осторожно приходилось это делать, чтобы тщеславная братия не перессорилась из-за них. Время шло, мы привыкали друг к другу, взаимно учились говорить… И незаметно выработали свой собственный язык - греческо-минойскую смесь с целой кучей только наших шуток и словечек. Никто другой его не понимал.

Однажды - мы брали очень трудный подъем - я вдруг услышал, как они перекликаются:

- Мы потеряли Малыша!

- Где Малыш? Ты его не видел?

Я выбрался на видное место, и кто-то сказал:

- А! Вот он!

Я со многим смирился в Элевсине, но глотать оскорбления - слуга покорный. Я напомнил себе, что прошел за девятнадцатилетнего, а самому старшему из них двадцать один… И шагнул вперед:

- Следующего, кто назовет меня Малышом, я убью!

Они стояли разинув рты.

- Ну! - говорю. - Мы здесь на границе. Любой, кто убьет меня, может бежать. Или можете скинуть мой труп со скалы и сказать, что я упал. Я за юбки Богини прятаться не намерен, но сам за себя постою… Кто тут считает меня Малышом? Выходи и скажи это мне!

Все молчали, потом самый старший, Биас, - борода уже настоящая, - заговорил:

- Но послушай, Керкион, никто не думал тебя оскорблять. Это совсем не то…

Остальные присоединились:

- Это наше имя для тебя…

- Что такое Керкион? Все Керкионы, а ты…

- У всех хороших царей бывают прозвища…

А один - он всегда отличался храбростью и безрассудством - рассмеялся:

- Это ж мы любя, Керкион! Тебе стоит только мигнуть - и ты поимеешь любого из нас.

Несколько человек громко согласились с ним, и не то чтобы совсем в шутку - было видно, что предлагают… И двое из них тут же сцепились в драке.

Я разнял их, сделал вид, что мы все просто дурачимся, что я ничего не понял… Все знают, что среди минойцев это нередкая вещь, так что удивляться тут нечему. Это оттого, что они - уже будучи мужчинами - привязаны к материнскому подолу, матери им даже жен выбирают; а потом они уходят в дом жены и лишь меняют один подол на другой. Когда мужик живет вот так; если он может сам выбрать себе юношу, который глядит на него снизу вверх и гордится его дружбой, - он чувствует себя человеком гораздо больше, чем со всем своим бабьем у себя дома. Не вижу смысла презирать этот обычай - у каждого обычая есть причина; даже среди эллинов, - где-нибудь на долгой войне, когда женщин в обрез и они достаются только вождям, - у нас тоже дружба молодых людей бывает гораздо нежнее, чем надо бы… Можно даже быть мужчиной для женщин, как я, и все-таки не пренебречь возможностью заиметь в чужой стране беззаветных друзей или верную гвардию. Не знаю, правда, что бы я делал, если бы они стали назойливы и утомительны; разве что в этом случае хоть раз пригодилась бы царская власть - избавиться от таких?… Однако, если бы я выбрал кого-либо из них, не было б конца интригам и кровопролитию, - такие вещи случались при прежних царях, - так что надо было держаться от этого подальше. Потому я и обратил все в шутку.

- Ладно, - говорю. - Но в той земле, откуда я пришел, даже у царей бывают имена. Мое имя - Тезей.

Так и стали называть меня, хоть это было явно не по обычаю.