— Я понимаю тебя, — сказал Ахилл грустно.

— Знаю, что понимаешь! Знаю, что, кроме тебя, никто не поймёт. Знаю, что нужно молчать об этом, и не могу. Если бы хоть знать наверняка, что Андромаха жива! Пускай даже я не увижу её никогда больше, но только бы быть уверенным, что она где-то есть. Что Астианакс жив и растёт... Пусть без меня... Я бы согласился на это. Правда!

— Они живы, Гектор! — голос Ахилла прозвучал необычайно твёрдо и одновременно нежно — он чувствовал боль брата с такой остротой, как свою. — Верь мне, я говорю не просто так. Я и в самом деле научился чувствовать близких людей издали. Я знаю, что твои жена и сын живы.

— Мёртвые тоже живы, — печально проговорил Гектор. — Душа ведь не умирает.

— Нет, нет, они живут на Земле, я знаю! Поверь!

Старший брат улыбнулся и ласково коснулся ладонью плеча Ахилла.

— Тебе я верю. Потому только с тобой этим и делюсь.

Некоторое время они помолчали, потом Ахилл проговорил:

— В конце концов, если мы не найдём Андромаху, ты можешь через несколько лет жениться на Авлоне.

Гектор усмехнулся.

— Смешно, но я об этом думал. Нет, не смогу... Сходство — это только сходство. Ты мог бы любить женщину, похожую на Пентесилею?

— Не мог бы, — честно сказал Ахилл. — Второй такой нет и быть не может.

— Вот-вот... И второй Андромахи тоже.

— Но ты — царь. Всё равно тебе придётся взять жену, чтобы у тебя был наследник.

Теперь Гектор рассмеялся.

— Сперва добраться бы до царства, братец! А что до наследника, то найдём и так — во-он бегает... Чем не наследник? И тоже — внук Приама.

Ахилл хотел было возразить, но, поймав взгляд брата, вновь понял его без слов. И промолчал.

Глава 4

На следующий день решено было оставаться здесь же, однако проявлять осторожность во всём: насторожиться заставила близость племени дикарей, о которых они ничего не знали, кроме того, что они (но крайней мере, один из них) носят мех чёрной обезьяны, и что их, если верить словам Муаббы, примерно полторы сотни. Такое количество негров, вооружённых примитивными луками, копьями с каменными наконечниками и дубинами, никак не могло испугать великих героев, однако они слишком хорошо знали (из рассказов египтян, из историй, услышанных в детстве и юности), как эти самые дикари любят ядовитые стрелы и всевозможные ловушки, а быть уверенными, что племя будет миролюбивым, коль скоро Ахилл и Гектор спасли Муаббу от слонов, путешественники вовсе не могли — у дикарей зачастую были свои собственные представления о долге, благодарности и тому подобных понятиях, которым развитые народы уделяли так много внимания.

Сообразуясь со всем этим, путники решили, что в этот день уходить на охоту вдвоём никак нельзя. Можно было и вовсе не ходить — у них оставался ещё один хобот (великолепный вкус этого блюда привёл к тому, что второй съели дочиста), а также мясо подстреленной Гектором антилопы. Однако за время стоянки они собирались заготовить копчёного мяса дней на семь-восемь пути, чтобы в дороге не тратить на это время. Значит, нужно было добыть ещё дичи, и Пентесилея вызвалась сходить на охоту одна.

— Мужчинам лучше остаться в лагере, так надёжней, — сказала она. — Вы будете отдыхать, Авлона поиграет с Патроклом, а я вернусь к вечеру с добычей.