Однако на этот раз спокойно почаевничать Гаджиеву не удалось. На лестнице раздался шум, и в дверях появился Ваха, помощник Гаджиева. Судя по прерывистому дыханию, бежал Ваха быстро. Остановившись на пороге, он сглотнул и махнул рукой в сторону улицы.

— Там Ильхама арестовывать приехали, — выдавил Ваха. — На двух машинах. Быстрее.

Не задавая лишних вопросов, Гаджиев первым делом взглянул в окно. Внизу с левой стороны собралась толпа: продавцы, охранники, просто прохожие — все шумели, окружив кольцом шестерых людей в штатском. Они, по виду типичные опера, размахивали удостоверениями, пытаясь провести сквозь толпу племянника Рафика Вагизовича. Гаджиев сразу увидел руки Ильхама, скованные за спиной наручниками.

Быстро встав из-за стола, Гаджиев бросился на лестницу. Вслед за ним выбежал Ваха.

Толпа внизу увеличивалась в геометрической прогрессии. За считанные секунды она выросла как минимум вдвое. На помощь местным азербайджанцам прибежали торговцы с расположенного рядом овощного рынка. Привлеченные зрелищем нарастающего конфликта, останавливались поглазеть и прохожие.

Фигура закованного в наручники Ильхама не вызывала сочувствия у пенсионерок, которые приторговывали здесь же у метро сигаретами и прочей мелочью.

— Бандита поймали, — заговорщицким шепотом говорила одна старушка на ухо второй.

— Ишь идет, — так же шепотом отвечала вторая, — голову опустил. Стыдно небось.

Опера, вооруженные удостоверениями и четырехэтажным матом, медленно, но верно продвигались сквозь гомонившую толпу в сторону дороги к своим автомобилям. Из толпы выдвинулся взъерошенный молодой человек в красной майке. В руке он сжимал диктофон.

— Дмитрий Корякин, независимая пресса, — скороговоркой обратился он к одному из оперов. — Вы могли бы прокомментировать, что здесь происходит?

Ответом ему послужил внушительный толчок локтем в грудь. Однако журналист не унимался.

— Общественность имеет право на информацию, — продолжал он допытываться. — Какое ведомство вы представляете?

Опер на секунду остановился и, оглядев фигуру Корякина, тихо, но четко произнес ему прямо в лицо:

— Слушай, писатель, вали отсюда! Или тебе своих геморроев не хватает? Мешаешь задержанию опасного преступника. Хочешь, чтобы оформили?

Однако Корякин, для которого общение с представителями органов было не в новинку, не унимался:

— Какое ведомство вы представляете? В чем он обвиняется? — продолжал он задавать вопросы.

В следующее мгновение на запястьях Корякина защелкнулись наручники и несколько рук стало активно проталкивать его сквозь толпу к машинам.

— Я представитель прессы! — кричал Корякин. — Завтра это попадет в газеты.

Выбежав из кафе, Рафик Вагизович на полной скорости врезался в толпу. Азербайджанцы, узнав хозяина, расступались. За минуту Гаджиеву удалось то, что тщетно пыталась сделать милиция, то есть пробраться сквозь плотно стоящие ряды. Рафик Вагизович остановился перед операми. При виде дяди Ильхам слегка приободрился. Опера, сообразив, что перед ними не рядовой торговец, остановились. Гаджиев ободряюще кивнул Ильхаму и сказал ему несколько слов по-азербайджански. Ильхам кивнул в ответ.

— Не разговаривать с задержанным! — заорал один из державших Ильхама. — В сторону!

Гаджиев не двинулся с места.

— Я Рафик Гаджиев, — сказал он, — это мой племянник.