Изменить размер шрифта - +
Проходя через прихожую, она бросила взгляд на свое отражение в серебряном зеркале. То, что она увидела, успокоило. Она все еще прекрасна. Лицо гладкое, без морщин, черные, как полночь, волосы не тронула седина, глаза ясные. Она носила одежду по парфянской моде: вишневые шаровары, бледно-розовую блузу без рукавов, вишневую тунику с длинными рукавами, вышитую золотой нитью и украшенную маленькими жемчужинами. На ногах у нее были сандалии из покрытой позолотой кожи. Ее волосы собраны высоко на голове и образовывали целое сооружение из кос и локонов, украшенное мерцающими гранатами.

Войдя в комнату, она заметила в глазах Одената восхищение, и это было ей приятно.

— Оденат, любимый мой! Мне не хватало тебя! Где же ты был эти дни? — произнесла она своеобразным хрипловатым голосом, являвшим собой разительный контраст с ее женственной внешностью, и обняла сына.

Он улыбнулся и увлек ее за собой на покрытую подушками скамью.

— Я был в пустыне, мама, в лагере моего двоюродного брата, Забаая бен Селима. Я пригласил его дочь Зенобию провести лето здесь, в нашем дворце.

Аль-Зена ощутила неприятный холодок, а ее сын довольно уверенно продолжал:

— Я хотел бы жениться на Зенобии, но она еще молода и колеблется. Я подумал, что если бы она провела лето здесь и получше узнала нас, то не чувствовала бы себя так неуверенно. Хотя ее отец может приказать ей выйти за меня замуж, для меня гораздо предпочтительнее, чтобы она сама захотела этого.

Аль-Зена была не подготовлена к новости, которую сообщил ей сын. Ей нужно время, чтобы подумать. Однако она сказала то, что казалось ей совершенно очевидным:

— Оденат, ведь у тебя впереди еще предостаточно времени, чтобы жениться. К чему такая спешка?

— Но, мама, ведь мне уже двадцать пять лет! Мне нужны наследники!

— А как же дети Делиции?

— Они — мои сыновья, но они не могут быть моими наследниками. Ведь они — дети рабыни, наложницы. Ты же все это знаешь, мама. Знаешь, что когда-нибудь я должен жениться.

— Но ведь не на девушке из племени бедави! Оденат, неужели ты не мог придумать ничего получше?

— Зенобия — только наполовину бедави, как и я сам, мама. Он улыбнулся ей немного печально. Он прекрасно знал о ее чрезвычайно развитом собственническом чувстве, хотя она считала, что он и не подозревает об этом.

— Ее мать — прямой потомок царицы Клеопатры, а сама Зенобия — прекрасная и умная девушка. Я хочу, чтобы она стала мой женой, и она будет ею!

Аль-Зена попробовала взять другой курс, который дал бы ей время поразмыслить.

— Разумеется, сын мой, я забочусь только о твоем счастье! Несчастная Делиция! Сердце ее будет разбито, когда она узнает, что ей придется уступить другой место в твоем сердце!

— У Делиции нет никаких иллюзий относительно ее места в моей жизни! — резко возразил Оденат. — Ты ведь позаботишься о том, чтобы Зенобию хорошо приняли здесь, не правда ли, мама?

— Раз уж ты так решительно настроен взять ее в жены, сын мой, я буду обращаться с ней как с собственной дочерью, — ответила Аль-Зена.

Оденат поднялся и поцеловал мать.

— А больше я ничего и не прошу у тебя! — сказал он и оставил ее, чтобы навестить свою любимую наложницу Делицию.

Как только он ушел, Аль-Зена схватила фарфоровую вазу и в припадке ярости швырнула ее на пол. Жена! О боги, она так надеялась, что ей удастся предотвратить это! Наследники! Ему нужны наследники для этого города, этой навозной кучи! Пальмира, как бы она ни хвасталась тем, что ее основал царь Соломон, не может сравниться с ее любимыми древними персидскими городами, царством культуры и знаний. Это место, где она находилась в ссылке на протяжении прошедших двадцати шести лет, не что иное, как навозная куча посреди пустыни! Ну что же, ведь пока он еще не женился! Быть может, если она поработает как следует над этой маленькой дурочкой Делицией… Если Оденат желает девушку-бедави, что ж, пусть соединится с ней! Но взять ее в жены?! Никогда!

 

— Добро пожаловать, мой господин! Мне очень не хватало тебя, и твоим сыновьям — тоже.

Быстрый переход