— Зенобия!

Она почувствовала, как ослабли ее ноги, и чуть не упала в охватывавшее ее кольцо его рук. В течение короткого мгновения он вглядывался в ее лицо, а потом быстро наклонился, и их губы слились.

Его губы были теплыми, гладкими и твердыми. Зенобия, хотя и была наивна в том, что касалось поцелуев, все же почувствовала его сдержанность. Он поцеловал ее мягко и с величайшей нежностью. Казалось, его губы вытягивали из ее неискушенного тела самую суть ее существа. Она почувствовала, как из самой ее глубины поднимается страстное желание. Она неистово желала чего-то, но сама не знала, чего именно. По прошествии некоторого времени, которое показалось ей вечностью, он наконец оторвался от ее губ, и она пролепетала:

— Еще!

Он взглянул на нее, и его карие глаза стали почти прозрачными от страсти.

— Ах, Зенобия, ты возбудила меня! — тихо сказал он и снова поцеловал ее.

На этот раз его поцелуй был уже не таким мягким, но она не испытывала страха, а только отчаянное желание познать нечто большее. Он разомкнул ее губы, и его язык стал исследовать бархатистую нежность ее рта, словно что-то искал. Она чего-то хотела, сама не зная, чего именно. Она восхитительно дрожала, когда он в течение некоторого времени сосал ее маленький язычок. Потом придвинулась ближе к нему, и ее груди напряглись.

С нетерпеливым стоном от оттолкнул ее от себя.

— Ты еще так молода, мой цветок! — мягко произнес он.

Это звучало почти как упрек.

— Я неприятна тебе? — спросила она.

Она огорчилась, и он заметил это.

— Идем!

Он взял ее за руку, и они снова отправились гулять по темному саду.

— Нет, ты очень нравишься мне. Я еле сдерживаю себя, так мне хочется любить тебя.

— Тогда давай полюбим друг друга! — простодушно ответила она. — Я еще никогда прежде не была с мужчиной, но и Тамар, и Баб говорили, что то, что происходит между мужчиной и женщиной, вполне естественно. Я не боюсь, мой господин князь!

Он улыбнулся ей в темноте. — Думаю, ни одна женщина не станет заниматься любовью с мужчиной, которого она не любит, к которому не испытывает чувств. Это безнравственно, мой цветок. Я никогда не делал этого с женщиной, которая совсем не любила меня. В этот вечер чувственная сторона твоей натуры едва лишь пробудилась, и ты страстно стремишься познать больше. Но ты еще не знаешь меня, Зенобия. Придет время и для плотских радостей, обещаю тебе!

— Ты заставляешь меня чувствовать себя ребенком! И она надула губки.

— А ты и есть ребенок! — ответил он. — Но наступит ночь, когда мы с тобой будем любить друг друга, и тогда, Зенобия, я сделаю тебя женщиной, полностью осознающей могущество своей страсти.

Она вздохнула.

— Значит, мне придется довольствоваться твоими суждениями, потому что сама я ничего не знаю о таких вещах. Оденат тихо засмеялся.

— Полагаю, мне следует наслаждаться твоей покорностью. Я подозреваю, что ты редко уступаешь кому-либо.

— Я знаю, что я не такая, как другие женщины, — сказала она, защищаясь. — Если я действительно нужна тебе, мой господин князь, ты должен принять меня такой, какая я есть. Не знаю, смогу ли я измениться, даже если сама захочу этого.

— Ты мне нужна такая, как есть, несмотря на то что у моего цветка пустыни есть шипы, как я подозреваю.

Он на минуту остановился, повернул ее к себе и снова поцеловал.

— Пожалуйста, научись любить меня, Зенобия! Я сгораю от желания любить тебя!

— Любить меня или заниматься со мной любовью? — спросила она.

— И то, и другое! — признался он.