В небольшом кабинете первого этажа с окнами во двор, человек в штатском предложил Шумилову сообщить сведения, которые тот желал довести до сведения Директора Департамента полиции и присовокупил к сказанному обещание, что «непременно господин Директор ознакомится с сутью заявления». Всё это мытарство, грозившее затянуться на неопределённый срок, начинало действовать Шумилову на нервы. Ему было ясно, что с одной стороны задача подчинённых заключается в ограждении руководителя от случайных и ненужных посетителей, но с другой, никто из них не посмеет категорически отказать человеку, утверждающему будто он располагает какими — то чрезвычайными сведениями. Вдруг посетитель окажется прав? В этом случае неумение его разговорить и чрезмерная строгость обернётся против самого же чиновника.

Поэтому Шумилов учтиво, но твёрдо заявил, что разговаривать намерен всё же именно с «его превосходительством тайным советником господином Плеве, поскольку дело необычно и потребует, возможно, скорого принятия решения». Чиновник заёрзал на своём стуле, явно заволновался, но не сдался, а принялся утверждать, будто Плеве покуда отсутствует и неизвестно когда возвратится в здание. Шумилов заверил, что готов подождать сколько потребуется.

Неизвестно, как долго длилась бы эта учтивая, но изнурительная беседа, как в кабинет неожиданно зашёл человек, хорошо знакомый Шумилову — бывший сотрудник столичной Сыскной полиции Александр Блок. Это был довольно известный, даже отчасти легендарный, человек, в своё время попавший в самый первый набор сыскарей. С момента учреждения Сыскной полиции 1 января 1867 года совсем молодой тогда Блок числился в её штате чиновником для поручений и имел маленький чин коллежского регистратора. Этот чин соответствовал четырнадцатому рангу, ниже чинов в России просто не было. Уже в феврале того же года Блок был представлен к первой государственной награде — ордену Святой Анны третьей степени — за задержание убийцы, скрывшегося из Петербурга в Ярославскую губернию. Блок, выехавший следом, сумел за четыре дня отыскать преступника и получить от последнего признательные показания. Впоследствии были в жизни Александра Ивановича Блока и другие награды, и сделал он вполне успешную полицейскую карьеру, коль скоро теперь его кабинет находился на Фонтанке, дом шестнадцать.

Шумилов был лично знаком со многими сыскными агентами; кого — то знавал ещё по тому времени, когда работал в Министерстве юстиции, с кем — то познакомился позже, благо сам род его неофициальных занятий способствовал вольному или невольному соприкосновению с сыскарями. С Блоком он был знаком уже лет тринадцать и испытывал к этому человеку глубокую симпатию, как, впрочем, ко всем сыскным агентам «первого призыва». Александр Иванович Блок, заглянувший в кабинет по совершенно постороннему поводу, сразу же узнал Шумилова, поздоровался с ним и осведомился с улыбкой:

— Вы — то здесь как очутились?

— Хочу попасть на аудиенцию к вашему начальнику, да только вот не пускают… — Алексей Иванович развёл руки.

— У вас, господин Шумилов, сколь я помню, ничего просто так не бывает. Поди дело какое — то дело архиважное?

— Да уж, Александр Иванович, архиважное, — согласился Шумилов. — С убийством и уводом больших денег.

— Насколько больших? — как бы между делом уточнил Блок.

— Миллион с четвертью…

— Рублей…?

— Серебром…

— Ну — ка, Алексей Иванович, пойдёмте — ка со мною, — заговорщически прошептал Блок, беря Шумилова под локоть.