Проснулся Шумилов как того и желал — в самое тёмное, глухое время ночи — четверть третьего пополуночи. Было необыкновенно тихо и покойно. Дом спал, как, казалось, спало всё вокруг. На полу светлым прямоугольником отпечаталось залитое лунным светом окно. Чтоб не разбудить хозяйку и её детей — уж больно скрипучими были половицы в доме — Алексей Иванович решил именно таким путём, через окошко, выбраться на улицу.

Легко спрыгнув на землю, Алексей тихо скользнул к калитке. Ему под ноги, гремя цепью, с трогательной преданностью кинулся необыкновенно дружелюбный хозяйский пёс Полкан, который сразу же, едва Шумилов поселился в доме, принял его за своего и всячески демонстрировал признаки собачьего расположения.

— Привет, дружок, — зашептал Шумилов, — тихо, тихо, не шуми… Вот умничка!

Алексей скользнул на улицу. Хотя ночь была ясная и лунная, улица лежала в глубоком мраке. Между домами и деревьями, росшими вдоль заборов, залегли чернильные тени. Ни зги не видно. Стараясь держаться середины улицы и не шуметь, Шумилов добрался до заброшенного дома. Перемахнуть через забор было для него делом трёх секунд.

Он оказался во дворе, сплошь заросшем сорной травою, достигавшей уровня груди. Раздвигая её, Шумилов подошёл к дому, чёрному. унылому, со слепыми окнами, наглухо закрытыми ставнями. На противоположной от улице стороне дома оказалась большая веранда, к которой вело высокое крыльцо в пять ступеней. На входной двери висел большой ржавый амбарный замок, весом фунта в три, не меньше. Зная привычку местного населения хранить ключи рядом с дверями, Алексей принялся планомерно ощупывать наличники и крыльцо. Он проверил каждый выступ, каждое углубление и довольно скоро внизу, подле наличника нащупал досочку, под которой оказалась пустота. Подушечки пальцев ощутили холодок рифлёного металла и, аккуратно подцепив его ногтём, Шумилов извлёк из щели ключ.

Что ж, начало было неплохим. Конечно, могло статься так, что ключа найти ему не удалось бы, и тогда Алексею Ивановичу пришлось бы искать другой способ проникновения в дом, скажем, через чердачное одно. На этот случай он захватил с собою складной «золингеновский» нож. Но пускать его в ход не пришлось, и это была большая удача, поскольку беззвучно вынуть из рамы филёнки и выставить стекло удаётся далеко не всегда.

Когда ключ заскрежетал в ржавом замке, Шумилов решил, что сейчас проснётся добрая половина Аксайки. Однако ничего такого не случилось, даже соседские собаки не подали голоса. Немного приоткрыв дверь, ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь, Шумилов шагнул за порог.

Веранда была пуста и пыльна. Рассохшиеся половицы тревожно заскрипели под ногами, выдав первые шаги незванного гостя. Светлели прямоугольники окон, ничего более разглядеть на веранде не представлялось возможным. В стоячем затхлом воздухе пахло мышами и ещё чем — то неприятно — кислым. Двигаясь со всею возможной осторожностью, Алексей добрался до лестницы, ведущей на чердак. Пару раз он ударился лбом о низкий дверной проём, это заставило его двигаться далее в полусогбенном положении.

В доме скрипело и стонало всё: двери, половицы, чердачный люк. Алексея это обстоятельство чрезвычайно встревожило: он мог только догадываться, как далеко от пустого дома разносятся в ночном воздухе звуки.

Но, наконец, ему удалось добраться до небольшого чердачного окошка, выходившего на улицу. Оно — то и было целью этого ночного путешествия. Шумилов мысленно поздравил себя: место для наблюдения оказалось выбрано удачно: дом знахаря просматривался хорошо. Сейчас он был погружён в полную темноту, но в рассветных сумерках всё должно было измениться. В конце концов, Макар не мог пускаться в путешествие в кромешной тьме.

Алексей Иванович устроился на своем наблюдательном посту и стал ждать.