Вдобавок ко всему я разрешил Лерхе использовать Юдина в процессе популяризации вакцинации, если он получит хороший результат на своих подопытных для распространения вакцины в массы.

Юдин же уже неделю огребал от меня за то, что свою слезовыжимательную статью не согласовал предварительно ни со мной, мне действительно было некогда им заниматься, ни с моей канцелярией. Потому что статья эта получила последствия: люди начали коситься на идущих по святым местам богомольцев, и дважды уже я получал сообщения о том, что было применено насилие в виде закидывания пилигримов камнями. А все потому, что мой карманный журналист сумел так демонизировать их облик, что, когда я читал статью, которую мне принес Репнин и молча положил на стол, а сам бежал со всех ног, чтобы не попасть под раздачу, то сначала едва с кресла не упал, а потом за голову схватился, представив себе, что сейчас может начаться.

– Дмитрий, пропусти меня к государу! – да что там опять творится? Я поднял голову от бумаг и посмотрел на дверь кабинета.

– Не могу я никак пропустить, Леонард Паулевич, – Митька говорил устало, похоже, что этот спор длился уже давно. – Я могу вставить в расписание государя аудиенцию через два дня. Как раз есть свободный час как раз в полдень.

– А почему не завтра? – Эйлер, а это был именно он, начал выказывать нетерпение. Для него это было не слишком характерно, все-таки он был более сдержанный, чем тот же Бильфенгор.

– Потому что на завтра запланирована охота, – Митька вздохнул. – В честь окончания траура и полной победы над болезнью, поразившей монастырь.

– А почему только час послезавтра? – мне даже интересно стало, что же такого он хочет от меня, если так настаивает на встрече. Обычно ученые сами не стремились привлечь мое внимание. Это я частенько любил нагрянуть к ним без предварительного предупреждения.

– Потому что в час пополудни состоится большое собрание Священного Синода и неизвестно, когда оно закончится, – голос Митькин зазвенел, видимо терпению всякому есть предел. – Но, ежели не хочешь на то время, можно перенести на следующую неделю, или ждать, кого государь Петр Алексеевич сам к вам пожалует. Вот тогда можешь запросто поговорить, как это обычно и происходит, – последнюю фразу он пробурчал, видимо, вот такие общения «запросто» вызывали у Митьки раздражение и чуть не оскорбляло его представление об облике государя.

– Хорошо, я приду послезавтра, – раздраженно бросил Эйлер, после чего в приемной воцарилась тишина.

Почти минуту я прислушивался, но, так ничего и не услышав, поднял список монастырей и церквей, расположенных на территории Кремля. М-да, вою будет послезавтра… А с другой стороны, если уж у Екатерины, той, что в жены дофина сосватана, почти получилось в этом вертепе порядок навести, то и у меня получится, в конце концов, я мужчина. Отложив план Кремля, я еще раз перечитал письмо застрявшего в Галиции Феофана Прокоповича в котором он полностью меня поддерживал и даже сам лично выдвинул несколько тезисов, которые я использую в своей речи.

В который раз пробежавшись взглядом по письму, я отложил его в сторону и потянулся. Хватит на сегодня. Пора проверить, как обстоят дела с приготовлениями первого на моей памяти бала, который скоро должен состояться здесь, в Лефортовом дворце. К счастью я не являлся хозяином вечера, поэтому мне совершенно не нужно было торчать там все время, встречая гостей. Бал был посвящен победе над эпидемией и представлению народу моей невесты, а также само обручение, которое формально состоялось в Париже, но я-то на нем не присутствовал.