Все остальное время я проводил за попыткой изменить жутко неудобную и неповоротливую налоговую систему. Пока только оформляя свои задумки в виде тезисов, и ожидая, когда же уже явятся Черкасский с Ушаковым, уехавшие в Петербург, ловить казнокрадов.

Внезапно мое внимание привлек какой-то шум, раздавшийся с улицы, который начал плавно перемещаться по дворцу. Мне даже интересно стало, кто это может так шуметь, и кому позволено совершать это же кощунственное действо уже непосредственно во дворце, да еще и приближаясь к кабинету в то время, когда я работаю? Я уже хотел было выйти, но тут прямо от двери послышался голос Митьки.

– Не пущу, и даже не уговаривай, Александр Иванович. Работает государь Петр Алексеевич, о благе империи думает, а ты его таким вопросом хочешь отвлечь. Что тебе, сложно энтих иноземцев в свой дворец утащить, да отмыть хорошенько? – что там происходит? Я закусил костяшку на указательном пальце, заставляя себя оставаться на месте, но чувствуя, что любопытство скоро перевесит благоразумие, и я сам выйду в приемную, где со всем комфортом обосновался Митька, устроив там нечто невообразимое. Этакую дикую смесь современной мне приемной со столом секретаря и зоны ожидания для посетителей с отделением библиотеки, со всеми этими шкафами, заставленными книгами и рукописями, и приличного кабака, со всем необходимым для приготовления сбитня, чая и кофе – на выбор, что пожелаю. Благо размеры приемной позволяли ему все установить и даже ширму японскую поставить, из подарков цинцев, чтобы отгородить свою кухоньку от остального вполне официального пространства. А еще, у него на кухоньке всегда стоит ружье и пара заряженных пистолетов. В общем, приготовился на все случаи жизни, молодец. – А ты куда прешь, морда?!

– Обоз из Польши прибыл, куда его девать? – прозвучал незнакомый голос.

– Ты в своем уме? Ну и что, что обоз доставлен? По-твоему, государь должен решать, на какой склад всю рухлядь свозить?

– А кто должен решать, я что ли? Мое дело было доставить все в целостности и сохранности под опись, а куды все это потом сгружать, мне неведомо! Мне еще татей надобно куда-то пристроить!

– Каких таких татей? – Митька уже начал голос повышать. Стоит, похоже, спиной к дверям, чтобы никто проскользнуть мимо него не сумел. – Да подожди, Александр Иванович, со своими иноземцами? Я, что ли, виноват, что ты государев указ о нюхачах до этого шевалье не донес, теперь сам решай, как выпутываться будешь. – Ага, похоже, что Александр Иванович – это Румянцев, отправленный Жана-Филиппа Орлеанского встречать который на дверях во дворец не сумел пройти нюхательный контроль. Ну, это решаемо, комнаты для Орлеанского шевалье уже приготовлены, так же, как и для сопровождающей его дамы, которая не являлась, судя по докладам его женой. Просто мы не ожидали, что они именно сегодня появятся, почему-то я ожидал прибытия гостей только завтра к вечеру, о чем и было объявлено. И Митька, вот бес рыжий, прекрасно знает, что там за иноземцы, нет же, решил почему-то Румянцева довести до удара.

– Так куды телеги загонять?

– Что ты под руку лезешь, не видишь что ли, занят я, дай мне с графом закончить! – похоже, что сразу с двумя посетителями, каждый из которых считает свое дело наиглавнейшим, Митька справиться не может. Вздохнув, я начал подниматься из-за стола, чтобы избавить его хотя бы от одного. – Александр Иванович, ну что ты как маленький? Французам твоим крыло северное выделено.