Логичнее всего было бы добить палача топором, но на такой подвиг моего героизма не хватило. Оставалось ждать, пока Микулушка не «отойдет» естественным путем. Через двадцать мнут его проклятия начали переходить во всхлипывания и стоны.

    Кончилось тем, что душегуб начал скулить. Теперь он не ругался, а унижено просил дать ему «испить водицы». Однако никакого желания облегчить страдания умирающему или перевязать раны страждущему я не испытывал. Причем не столько из опасения попасться ему в руку, сколько видя кругом следы его профессиональной деятельности.

    Палач, умирая, умолял то помочь, то позвать священника для исповеди. Чтобы отвлечься от отвратительной сцены, я начал осматривать помещение. Пыточные приспособления были просты в конструкции, надежно сработаны и изощренно жестоки.

    Злодей Сил Силыч собрал в этом помещении изобретения самых разных народов. Он отказался от угрожающего антуража, нужного не столько для физического, сколько для психологического давления. Людей здесь ломали технологически грамотно, не оставляя жертвам ни единого шанса выжить.

    Так же рационально уничтожались следы пыток и убийств. Тела расчленялись на огромной плахе и в нагруженных камнями рогожных мешках (запас которых был внушителен) топили в реке, выбрасывая в специальную дверку. Дело у Сил Силыча было поставлено на поток.

    Чем дольше я находился в этом помещении, тем большую ненависть и отвращение испытывал к благостному старцу - организатору подпольного предприятия смерти. Мне расхотелось бежать, я начал закипать гневом. Возникло непреодолимое желание поставить точку в карьере надворного советника.

    Разобравшись в обстановке, я обнаружил, что выбраться из подвала проще простого, нужно только открыть дверцу для сброса в реку замученных и убитых людей и вылезти через нее на волю. Обнаружив путь для отступления, на случай непредвиденных осложнений, я окончательно успокоился. Оставалось дождаться, когда Микулушка сомлеет от потери крови.

    Чтобы отвлечься, я начал придумывать себя занятия: обошел подвал, поднатужившись, открыл дверцу для выброса тел. Послышался плеск воды. Я высунулся наружу. Река оказалась совсем рядом, всего в полуметре от стены. В очередной раз я подивился изобретательности старичка, видимо, пользующегося любым подъемом воды в Неве, для дармовой уборки подвала. От близости реки нестерпимо захотелось выкупаться, смыть с себя кровь, грязь и смрад последних дней. Удержала только мысль о страшных рогожных мешках, лежащих где-то рядом, в глубине.

    Было похоже, что мастодонт свое отжил. Он тихо стонал и дышал коротко и прерывисто. Я на всякий случай потыкал его дубиной, очень осторожно и с почтительного расстояния. Микулушка со своей животной силой, даже умирающий был крайне опасен. Он никак на меня не отреагировал, только пробормотал что-то нечленораздельное.

    Путь наверх был открыт. Я подобрал потушенный свечной фонарик, запалил его от прогорающего факела и все с тем же топором поднялся по лестнице. Крышка люка оказалась неимоверно тяжелой. Пришлось, что было сил, упереться ногами в ступени и толкать ее и руками, и головой, пока она не открылась. В комнате, как я и ожидал, никого не было. «Хитрый» палач намеренно оставил дверь на задвижке, чтобы хозяин не застал его врасплох.

    Мне осталось отодвинуть засов и проверить коридор. Он был пуст. Я понадеялся на то, что, для большей секретности, старичок не держит в доме много прислуги. До сих пор я видел только одного слугу - рябого толстяка с прыщавым лицом. Однако рисковать не хотел и на розыски «благодетеля» пошел с предельной осторожностью.