– Оставьте его себе… Впрочем, занесите, если хотите. – Ксения посмотрела на Ивана, потом перевела взгляд в сторону и сказала то, что еще четверть часа назад ни за что бы не сказала ни одному незнакомому мужчине: – Я живу с маман в доме Семеновой на Зубовском бульваре. Знаете?

– Знаю, – ответил Иван.

– А кто такая Семенова, вы знаете? – с хитринкой посмотрела на парня девушка.

– Нет, – честно признался Гаврилов.

– Это знаменитая в прошлом актриса Александринского театра, не единожды воспетая Пушкиным в своих стихах. Кто такой Пушкин, вы, надеюсь, знаете?

– А то! – улыбнулся Иван. – Это самый знаменитый русский поэт. Он – гений!

– Вы правы. – Ксения внимательно посмотрела на Ивана: – А хотите, я вам почитаю свои стихи?

– Вы сочиняете стихи? – округлил глаза Гаврилов.

– Сочиняю, – не без гордости проговорила Ксения. – Конечно, мои стихи не такие, как у Александра Сергеевича, но рифма и чувство, как считают… некоторые, в них тоже имеются.

– А кто считает? – не очень вежливым тоном спросил Иван.

– Костя Бальмонт… Константин Дмитриевич то есть… – опустив взор долу, призналась Ксения.

– А это кто, тоже поэт? – отчего-то посмурнел Иван. Кажется, он уже ревновал Ксению. – Я вижу, вы знаете всех этих поэтов…

– Ну уж, так прямо и всех, – зарделась Ксения. – Но некоторых знаю. Константин Дмитриевич – очень большой поэт… Он еще довольно молод, но уже так много сделал в жизни… Так вы хотите послушать мои стихи или нет?

– Очень хочу, – просто ответил Гаврилов.

Ксения на мгновение закатила глаза, словно школьница, вспоминающая урок, и нараспев продекламировала:

Она закончила и вопросительно посмотрела на Ивана:

– Ну, что скажете?

– Я-а-а… – протянул Гаврилов, не найдясь с ходу, что и ответить. Не хватало слов. Но зато внутри было в избытке того, чему слов до сих пор еще не придумано…

– Ясно, – резюмировала Ксения. – Вы не совсем разобрали, так?

– Не совсем… – кивнул Иван.

– Правильно. Нельзя судить о качестве стихов по двум четверостишьям. Значит, так, – она твердо посмотрела на Гаврилова, – вы, Иван Степанович, приходите ко мне в пятницу, в шесть вечера.

– Хорошо, благодарствуйте. И платочек аккурат вам тогда возверну, – обрадовался Иван.

– Вот и славно. До встречи.

И она ушла, оставив после себя все тот же необъяснимый запах возможного счастья…

Он пришел. В пятницу, ровно в шесть пополудни.

Приоделся, благо, было во что. Платочек Ксении он выстирал и выгладил так, что тот стал свежее и глаже, нежели в тот момент, когда он принял его из рук девушки.

– Вот, – сказал он, протягивая платок, когда прислуга проводила его в гостиную и Ксения подошла к нему с улыбкой. – Еще раз премного благодарен…

– Пустое! – Она легонько тронула его за рукав и указала на стул возле низенького столика с драконами, исполненного явно в китайском стиле. В начале века разные китайские вещи: крохотные столики, циновки или безделушки в виде качающих головами пузатых болванчиков – стали очень модными и пользовались в открытых домах большим спросом.

Иван присел на краешек стула и только теперь заметил, что в гостиной он не один.