— Я позвоню тебе, — пообещала я Светлане — и привезу вещи для маленького. Ванночку тоже не покупай, у меня есть.

Я ничего не выбрасывала и не раздавала. Мы с Сержем всегда знали, что у нас будет еще ребенок.

Правда, мы думали, что рожу его я.

Зазвонил мой мобильный. Номер не определился. Я не хотела отвечать. Уже поздно, и я вполне могла спать.

«Наверное, Светлана, — подумала я, — ну, началось. Ребенок орет, и она не знает, что с ним делать».

— Алле.

Это была Лена. Она говорила шепотом и скороговоркой.

— Мой приехал из Куршевеля, я взяла трубку, сказала ему, что на тусовке, а он приехал ко мне, звонит сейчас в дверь. Что делать?

Я ничего не поняла.

— Ты сейчас дома? — спросила я.

— Да, да! — зашипела Лена в трубку. — Это я ему сказала, что на тусовке, чтоб он поревновал, а он приехал! — Она кричала шепотом.

— Ну и не открывай ему, раз сказала, что на тусовке.

— Но моя машина внизу стоит, я же не пешком уехала?

— Ну и что? — Я была невозмутима, надеясь передать это состояние подруге. — Ты могла со мной уехать или с Катей.

— Ладно. В общем, не буду открывать. А так хочется! Я соскучилась по нему!

В трубке раздались гудки.

Я бы тоже не открывала. Открыть — каждый может, когда любимый в дверь звонит. А вот проявить характер, дождаться, когда любимый не то что дверь снести — горы готов будет свернуть, чтоб увидеться…

Снова зазвонил телефон.

«Наверное, ушел», — подумала я.

— Ну что, партизанка? Не открыла? — спросила я, сняв трубку.

В трубке ответили после некоторой паузы.

— Вы что там, в войну играете? — Это был голос Вадима.

Я рассмеялась.

— Да, подружка звонила.

— Вову Крысу выпустили под расписку.

— Как? — Я моментально забыла о Лене.

— Ваш водитель отказался от своих показаний. Сослался на то, что был не в себе. Адвокат внес деньги, и Вову выпустили под залог.

Вадим говорил короткими сухими фразами

— Мне наш опер позвонил. Они там все в бешенстве. У них дело разваливается.

— И что же теперь? — спросила я убито.

— Не знаю. — Вадим вздохнул. — Он у них единственный свидетель. Наверное, припугнули. Или денег дали.

— Да, — только и оставалось сказать мне.

— Не расстраивайся, — мягко, как только один он и умеет, сказал Вадим.

Я позавидовала его Регине. Она это может слышать каждый день. «Не расстраивайся» — вместо пошлого «Доброе утро»; «Не расстраивайся» — вечером и, уж конечно, «Не расстраивайся» вместо банального «Как прошел день?».

Я позвонила своему «товарищу» — брату водителя. В первый раз я звонила ему сама. Хорошо хоть, телефон не выкинула.

— Как дела? — спросила я, не зная, с чего начать.

— Поправляемся, — уклончиво ответил он.

Мы помолчали.

— Твой брат отказался опознать убийцу? — спросила я.

Он не ответил.