Альфред Ван Вогт. Цель — Вселенная!
Далекий Центавр
Я вздрогнул во сне, проснулся и подумал: «Как это вынес Ренфри!» Вероятно, я сильно дергался, потому что острая боль пронзила меня, и тьма сомкнулась надо мной. Не знаю, долго ли я лежал в болезненном беспамятстве, но, когда пришел в себя, почувствовал тягу двигателей, разгонявших космический корабль. На этот раз сознание возвращалось медленно, и я лежал неподвижно, чувствуя бремя долгих лет сна. Нужно было точно придерживаться порядка, установленного Пелхэмом. Я не хотел вновь потерять сознание. Я лежал, размышляя о том, что глупо с моей стороны беспокоиться о Джиме Ренфри, который должен лежать в гибернации еще пятьдесят лет. Потом я начал разглядывать освещенный циферблат часов на потолке. Когда я проснулся, они показывали 23:12, а сейчас было 23:22. Значит, прошло уже десять минут — по мнению Пелхэма, этого достаточно для адаптации. Я медленно протянул руку к краю постели и щелкнул тумблером. Послышался тихий шум, и массажный автомат медленно пополз по моему нагому телу. Сначала он тер мои руки, потом ноги и под конец занялся туловищем. Я чувствовал, как течет тонкая струйка масла, впитываясь в мою сухую кожу. Много раз я вскрикивал от боли, но уже через час смог сесть и зажечь свет. Небольшая, скромно меблированная знакомая каюта не могла долго занимать мое внимание. Я встал. Вероятно, движение было слишком резким, потому что я пошатнулся, ухватился за металлическую опору постели, и меня вырвало бесцветным желудочным соком. Потом тошнота прошла, но, чтобы добраться до двери, открыть ее и пройти узким коридорчиком до рубки, потребовалась вся сила воли. Хоть это и не входило в мои обязанности, но я не удержался от соблазна — склонился над пультом управления и взглянул на хронометр. Он показывал 53 года 7 месяцев 2 недели 0 дней 0 часов и 27 минут. «Пятьдесят три года! Все, кого я знал на Земле: молодые мужчины, с которыми мы вместе учились, девушка, поцеловавшая меня на приеме, устроенном в нашу честь в ночь отъезда, — все они уже мертвы или заканчивают свою жизнь», — подумал я почти равнодушно. Образ той девушки остался в моей памяти. Она была красива, полна жизни и совершенно незнакома. Она смеялась, целуя меня. Должно быть, теперь она старуха или вообще умерла. Слезы подступили к глазам, я вытер их и принялся разогревать банку жидкого концентрата, который должен был стать моим первым завтраком. Постепенно я обрел душевное равновесие. «Пятьдесят три года и семь с половиной месяцев, — думал я. — Почти четыре года сверх установленного времени. Придется кое-что подсчитать, прежде чем принять очередную порцию эликсира долголетия. Двадцать гранул по расчетам должны были законсервировать мое тело и сохранить ему жизнь в течение пятидесяти лет. Вероятно, средство оказалось сильнее, чем установил Пелхэм во время кратковременных тестов». Так я размышлял, напряженно щуря глаза. Вдруг до меня дошел комизм ситуации, и я рассмеялся. Смех расколол тишину, словно серия выстрелов: я даже испугался, но вместе с тем и расслабился — надо же, сижу и скорблю! А ведь четыре года — это капля в море, если сравнивать с продолжительностью нашего путешествия! Однако я все еще жив и молод. Время и пространство были побеждены. Вселенная принадлежала человеку. Неторопливо, маленькими глотками я ел свой «суп», одолел целую миску, используя каждую секунду из отведенных мне тридцати минут. Потом, подкрепившись, тем же путем вернулся в рубку. На этот раз я задержался, глядя на экраны. Уже через минуту я нашел Сол — звезда ярко пылала почти в центре экрана кормового обзора. Чтобы обнаружить Альфу Центавра, потребовалось больше времени, но наконец я нашел и ее — сверкающую точку в усеянной огнями темноте. |
