— А, Витю? Авторитета?

— Для меня он не авторитет. Во кто он для меня. — Савва сплюнул сквозь зубы на стену. — Для мудаков бритых он, может, и авторитет. А я с ним срок мотал, у него валютная статья была. В одном отряде чалились. Так он, гнида, за десять метров перед прапорами спину гнул. А сейчас — авторитет. Ха. Чмо он, а не авторитет. Я — вор, а он — чмо.

— Ну, а дальше?

— Тачка у него такая навороченная — чёрный «Мерс». Там в салоне, под рулем, тайник есть. Давишь на сигнал посильнее, тайничок и открывается. В нём ствол, ТТ-шник и граната. Тайник грамотно сделан, чёрта с два найдёшь. Оружие постоянно там. Витёк — ссыкливый по натуре.

Ну, насчет «ссыкливости» Захарова я сомневался. В милицейских, да и в бандитских тоже, кругах он слыл беспредельщиком, и его группировка считалась одной из самых жестоких в городе. А потому зуб на Захара имели многие.

— Откуда про пушку знаешь?

— В вечерних новостях услыхал.

— Понятно. Многие ещё слышали?

— Не знаю. Может, кто и слышал.

— Я ж не просто так спрашиваю. Захар не врубится, откуда наколочка пошла?

— Да плевать мне, врубится он или не врубится. Я не он, не боюсь. Если хапнете его с пушкой, можешь на меня ссылаться. Так и передай, что Савва тебя вломил. Чтоб знал. Козёл.

Я усмехнулся. Не поймёшь этих блатных. Настучать ведь западло, а всё равно стучат. Хотя слово «стук» здесь немного неуместно. Скорее, обмен информации на определённые услуги.

— Ладно, пошли, — произнес я и вывел Савву из кабинета.

ГЛАВА 2

Все жизненные передряги надо переносить стоически. Когда всё время хорошо — это тоже плохо. Потому что расслабляешься. Расслабишься, разнежишься, и тут тебя жизнь тяп доской по башке, а ты и не готов. Поэтому в душе надо быть вечным пионером — «Всегда готов!» — и любую жизненную проблему воспринимать спокойно, без суеты. Не бегать, не кричать: «Ах, мамочки, что же теперь делать?!»

Поэтому я не бегаю и не кричу. Я лежу. Лежу на мягком диване в комнате своей хорошенькой знакомой с очаровательным именем Виктория. Лежу не просто так, а смотрю в потолок и думаю. Решаю очередную жизненную проблему. Весьма прозаичную. Что я теперь буду делать. В смысле работы. Чему посвятить оставшийся отрезок жизни. Можно податься в медицину, которую я бросил на пятом курсе института. Но не тянет. Тогда пойду… Нет, не пойду. Тоже не тянет. Н-да-а…

Ладно, не будем пока переживать. Ещё две недели, стало — быть, время есть. Не люблю гадать, что будет завтра. Живу-то сегодня.

Вика принесла с кухни кофе. Я поднялся с дивана, завернулся в простыню и взял чашку. Так, не проронив ни слова, мы просидели минут десять, прислушиваясь к грохоту трамваев за окнами. Прибавьте к этому гудки машин, карканье ворон и лай собак и получится весьма неплохая музыка — что-то в стиле раннего «Пинк Флойда». Отличный аккомпанемент под кофе. Однако это не концерт и я не в зрительном зале. Пора списывать материалы и сдавать дела. Я сходил, умылся, оделся, естественно, чмокнул Вику, пожал лапу её ньюфу Бинго, вышел на улицу имени раннего «Пинк Флойда» и поехал в отделение.

О маленьком секрете Саввы я позабыл уже через день после нашей беседы, а через неделю он у меня и вовсе из головы вылетел. Я же не компьютер, чтобы всё помнить, особенно когда вся моя карьера находится под угрозой. У меня сейчас другие заботы. В соседнем отделении есть вакансия дежурного. На всякий случай, надо иметь в виду.

Я разгребал свой стол, сортируя бумаги — какие в помойку, какие в отделенческий архив. Другой альтернативы нет.