Он неожиданно поднялся.

— Мне нужно помыть руки, — пояснил он удивлённому Танееву, — нельзя рыться в личном бельё грязными руками.

Он прошёл в ванную комнату, долго и тщательно мыл руки, словно оттягивая момент, когда вернётся в спальню. Танеев прошёл за ним в ванную и смотрел, как он моет руки. Все шампуни, мыло и баночки из-под кремов были аккуратно выстроены на полке. Два полотенца. Свежий банный халат белого цвета. Словно хозяйка сейчас вернётся. Забавная мочалка в виде лягушки. Ночной крем для кожи. Кажется, Логутина уже Думает о своей коже. В её возрасте достаточно рано? Или как раз вовремя? Он не знал ответа на этот вопрос.

Вернувшись в спальню, он снова чертыхнулся и решительно присел на корточки. Итак, первый ящик. Здесь лежат её трусики. В основном белые и чёрные, но встречаются и других цветов. Две пары почти прозрачных бикини. Интересно, в каких случаях она их надевает? Одна пара тёплых, почти мужских трусов. Он быстро засунул их обратно, чтобы не показывать Танееву. Открыл второй ящик. Здесь лежали бюстгальтеры. Логутина явно любит дорогое бельё. И у неё не очень большая грудь. Второй или третий размер. Некоторые бюстгальтеры явно увеличивают грудь. Наверно, она их часто надевала.

Третий ящик. Здесь лежали комбинации, несколько пакетов прокладок, запечатанные пакеты колготок. Он почувствовал, как краснеет. Но почему он должен ковыряться в таких деталях под взглядом ничего не понимающего Танеева? Рука нащупала какой-то предмет. Дронго нахмурился. Он не стал доставать этот предмет, а попытался его ощупать. Кажется, вибромассажер. Для молодой женщины, у которой давно нет мужчин, это, наверное, нормально. Или не совсем нормально, учитывая её относительно молодой возраст. Он чуть подвинул к себе этот предмет, разглядывая его под шёлковой комбинацией. Так и есть. Все нормально. У каждой молодой женщины после тридцати могут быть собственные секреты. Он задвинул прибор обратно и приступил к осмотру четвёртого ящика.

Здесь находились какие-то кошельки, сумочки, различные свёртки. Это его сразу заинтересовало. Он начал доставать кошельки и сумочки, внимательно исследуя их содержимое. В одной лежало несколько стодолларовых купюр. В другой было около восьмидесяти английских фунтов. Записки. Записная книжка. Она его заинтересовала. Он начал листать книжку, затем показал её Танееву. Небольшая книжка, заполненная фамилиями и номерами телефонов. Судя по всему, у Логутиной был почти идеальный почерк. Ровный и красивый.

— Мне придётся её забрать, — пояснил Дронго, — здесь много телефонов, а я должен все проверить.

— У меня нет таких указаний, — возразил Танеев, — я должен позвонить и спросить разрешения.

— Звоните, — согласился Дронго.

В шкафах висели платья. Он обратил внимание, что у хозяйки было много брючных костюмов. Судя по размерам, она была почти спортивного телосложения. Он обернулся и посмотрел на трюмо. Там находилась большая фотография двух сестёр. Старшая смотрела строго и внимательно, как и должна смотреть мать троих детей, а у Веры был более бесшабашный и весёлый взгляд. Обе были в одинаковых шёлковых платьях, отличавшихся только цветом. На платье Киры преобладали цвета красных тонов, тогда как у Веры — синих.

«Красивая женщина, — меланхолично подумал Дронго, глядя на Веру, — почему она не вышла замуж? У её старшей сестры уже трое детей».

На второй фотографии была снята Вера и трое детей её старшей сестры. Было заметно, как трогательно относятся дети к своей тётке, обняв её со всех сторон. А старший сын Киры был ростом с Веру.

Дронго продолжал исследовать содержимое её шкафа. Кажется, есть такая американская или английская телепередача, вспомнил он. Когда молодого человека привозят домой к трём студенткам по очереди.