Она поспешила в спальню, где был второй телефон.

— Перестаньте шутить, Дронго. Мы в любом случае не допустим ни выступления бывшего премьера, ни обнародования этого доклада. Вы уже поняли, что имеете дело с серьёзными людьми. Если мы смогли так быстро вычислить ваш номер, мы вычислим, где вы находитесь. Рано или поздно мы её возьмём. А вы останетесь ни с чем. Я не хочу заранее предвосхищать события, но ведь и с Каплуновичем может произойти какая-нибудь авария. Или несчастный случай. И тогда вы вообще не получите никаких денег. Разве стоит его родственница таких жертв с вашей стороны?

— Вы не слишком долго говорите? — поинтересовался Дронго. — Я ведь в Европе. С вас возьмут большие деньги за международный разговор.

— Ничего, — хмыкнул позвонивший, — мой бюджет выдержит.

Вернулась Вера. Она написала записку: «Джил уехала ещё вчера вместе с детьми. Они не знают, куда она уехала. Я сказала, что звонила от вас».

Он кивнул в знак понимания.

— Сколько вы хотите мне заплатить? — спросил Дронго. — Мне хотелось бы знать пределы моих возможностей.

— Мы не торгуемся, — великодушно заметил его собеседник, — называйте любую цифру. Миллион, два, три. Нам нужна эта женщина, и мы её в любом случае получим. Только не говорите, что вас нельзя купить. Купить можно все, что угодно. Вас, эту женщину, ваших друзей и напарников, любого следователя, прокурора, судью, даже самого Каплуновича. Разница только в цене.

— А если я скажу, что вы ошибаетесь и меня купить нельзя? Как и запугать.

— Тогда я скажу, что вы дурак, — невозмутимо парировал позвонивший, — такой шанс бывает один раз в жизни. Вы уже поняли, что проиграли. Вы же профессионал. Раз мы в игре, значит, финала не будет, мы его не допустим. И сорвём это выступление в любом случае. И не говорите, что вы готовы сохранить верность Каплуновичу.

— Выходит, что дурак это вы, — вежливо ответил Дронго, — я полагал, что вы поймёте. Я сохраняю верность не Каплуновичу, а самому себе. Человек порядочный не продаётся не в силу внешних обстоятельств, а только потому, что иначе не сможет жить. Например, бриться каждое утро и видеть в зеркале лицо человека, которого он перестал уважать. Вот вы, кажется, совсем не бреетесь.

Это была уже игра. Кто первым бросит трубку. Позвонивший нервно рассмеялся:

— Вы смелый человек. Не боитесь так разговаривать. А если мы решим сэкономить деньги? На такую сумму я найду отряд головорезов, которые прочешут всю Европу и принесут мне ваши головы в корзинах. И гораздо дешевле.

— Почему в корзинах? Можно заказать изящные коробки. И учтите, что у меня большая голова. Нужно будет заказать коробку побольше. Вот только вам лично я такой коробки не гарантирую.

Вера уже собрала вещи и теперь стояла перед ним, ожидая, когда он завершит свой затянувшийся и неприятный разговор.

— Угрожаете? — прохрипел позвонивший. — Думаете, что можете себя так вести? Надеетесь на защиту Каплуновича?

— Нет. На здравый смысл. И на вашу глупость и жадность. Такие люди обычно плохо кончают. Не звоните больше на этот номер. Я выброшу аппарат.

— Не нужно, — сказал собеседник, — мы все равно сумеем найти все ваши другие телефоны. У вас нет шансов.

— Вы это уже говорили.

— Тогда ждите гостей. — Дронго понимал, что позвонивший нарочно тянет время, пока его операторы вычисляют, откуда ведётся разговор. Но за несколько минут они все равно не успеют появиться в Кордове.

— Буду ждать, — сказал Дронго, — и не нужно торопиться.