– Виной тому его гордыня и неуемность. Он должен был окоротить себя. Что касается меня, мне тоже следовало вести себя по-другому.

– То и другое было бы надругательством над самолюбием. – Грант приложил палец к подбородку. – Ты спрашиваешь о Виктории и о том, что меня в ней так беспокоит? Видишь ли, ей только кажется, что она меня хочет, потому что я первый мужчина, увидев которого она почувствовала себя женщиной. Что, если позже она встретит другого и захочет его больше, чем меня?

– Это может случиться с любым браком, – настаивал Дерек. – Я ведь вижу – она не сводит с тебя глаз. И я уверен, что это больше, чем просто влюбленность. Кстати, разве она не была несколько месяцев рядом с Йеном? Некоторые женщины по каким-то причинам не могут устоять перед ним. Виктория устояла. Так что твоя теория дает трещину.

– Они с Йеном в течение всего плавания были вместе, но вели себя как два проказника-подростка, как брат с сестрой. Их отношения не были романтическими.

– Ну вот видишь...

– Это ничего не меняет. Виктория, по сути, была лишена детства. Она потеряла родителей. У нее не было возможности встречаться с молодыми людьми, которые бы за ней ухаживали. Неужели теперь я буду ее обкрадывать? Кроме того, она ясно сказала мне, что хочет проверить себя... с другими мужчинами. Пойми, если я женюсь на ней, я уже никогда не разведусь. Но я не хочу просыпаться каждое утро, зная, что эта женитьба – ужасная ошибка и что я по-прежнему в ловушке. – Грант посмотрел на огонь в камине и упрямо повторил: – Мне нужна обыкновенная английская невеста.

– Но есть нечто, что может воспрепятствовать твоей женитьбе на воображаемом эталоне, – не сдавался Дерек.

Грант вопросительно поднял брови.

– Ты любишь Викторию!

Тори села перед туалетным столиком и, бросая мрачные взгляды в зеркало, стала расчесывать волосы. Когда она налегла на щетку, продергивая ее сквозь волосы, послышался легкий стук в дверь.

– Вы не спите? – спросила Николь.

Тори заколебалась, но в конце концов все же отозвалась:

– Я не сплю, входите.

Едва Николь вошла в комнату, как тут же непринужденно, как будто они были давними подругами, попросила у Тори позволения уложить ей волосы. Захватывая пряди, она расчесывала их, произнося при этом какие-то успокаивающие слова. Затем она внезапно спросила:

– И как давно вы любите Гранта?

Тори недоуменно посмотрела на Николь. Но стоило ли так уж удивляться вопросу? Ее любовь к Гранту так сильна, что прямо рвется наружу – так почему другие не могут это почувствовать? Она пожала плечами, как будто ее спрашивали о чем-то незначительном, и сказала уклончиво:

– Дело совсем не в этом, а в том, что Грант не отвечает на мои чувства.

– Я думаю, он ответил. – Николь быстрее заработала щеткой.

– В любом случае это мало что меняет. Грант находит меня физически привлекательной, но ему не нравится, как я себя веду.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я слышала, как он это говорил.

Николь состроила гримасу и пробормотала:

– Ну и дурень этот Грант! – Она подвинулась ближе и взяла Тори за руку. – Я никогда не видела, чтобы он так смотрел на кого-нибудь. Определенно Грант любит вас.

Тори покачала головой:

– Если б только вы были правы...

– Вот увидите, дайте только ему время. А сейчас поспите немного. – Николь похлопала ее по руке и встала.

Когда она ушла, Тори устало плюхнулась на свою новую постель и тупо уставилась в узорчатый потолок. Вопреки пожеланиям Николь сон не шел. Тело ее будто протестовало против мягкого ложа.