Он схватил ее за руку и потащил через дорогу. Постепенно в темноте стали различимы очертания роскошного блестящего «мерседеса». Герда продолжала сопротивляться. Открывая дверцу автомобиля, Блэк хмуро произнес:

— Не волнуйся. Представляю, что ты подумала. Но я никогда не добиваюсь женщин силой.

Он выхватил у Герды скоросшиватель с документами и швырнул его на заднее сиденье машины. Женщина отвернулась, дрожа от возмущения и гнева.

— Ну что, куда прикажете?

Герда не сдвинулась с места.

— Как же сильно ты меня ненавидишь, чтобы вот так мучить!

— Я? Ненавижу? — Блэк открыл дверцу автомобиля и положил руку Герде на плечо. — Герда, от ненависти до любви, сама знаешь, один шаг. Ненависть — это обратная сторона любви, а я глубоко сомневаюсь, что тебе знакомо хотя бы одно из этих чувств. Потому что в противном…

Она с силой рванулась, но он удержал ее:

— Так вот, в противном случае ты бы не пришла сегодня на встречу со мной.

От его прикосновений по телу пробежала сладостно-запретная дрожь. Со злостью она плюхнулась на сиденье, нервно скрестила руки на груди и отвернулась. С одной стороны, Герде во чтобы то ни стало хотелось показать ему, как он ошибается на ее счет. С другой стороны, она чувствовала, что с каждой минутой почва все больше уходит из-под ног. Окончательно растерявшись, девушка молилась, чтобы все это как можно скорей закончилось…

Потянувшись к ключу зажигания, он слегка задел Герду и почувствовал, как та резко отпрянула. Что могло быть ужаснее, чем остаться с ним наедине в темноте машины? Она вздрогнула, когда он опять заговорил. В голосе послышалась угроза, хотя вопрос прозвучал довольно равнодушно:

— Куда ехать?

— «Грэфтон-Мэншинс».

— А, знаю.

Машина плавно заскользила вперед, повинуясь каждому его прикосновению. Наверное, так же власти его рук покоряются женщины, подумала Герда. Три года назад и она не смогла противостоять этой властной нежности. Помнит ли он? Помнит ли он, что случилось тогда, в их последнюю встречу, когда они вот так же вдвоем ехали на машине и Герда набиралась мужества рассказать, что случилось со Стюартом. Видит бог, она пыталась все объяснить, как-то оправдать себя, но, не выдержав напряжения, разревелась, как девчонка. И тогда Блэк обнял ее. На миг ей показалось, что он все понял и хочет утешить. Все проблемы потонули в ласковом и теплом море поцелуев и объятий. И как могла она сомневаться, что он поверит и все простит?! Тогда в прикосновении этих рук виделось всепрощение, а дыхание губ служило залогом вечной любви. И, отдавшись неожиданному, незаслуженному счастью, Герда жила только одним — его любовью.

Она закрыла глаза. Воспоминания причиняли нестерпимую боль, словно и не было этих лет. В ушах до сих пор звучал презрительный хохот, когда он, будто борясь с собой, отпихнул ее, словно грязную собачонку, бросая унизительные обвинения, называя самовлюбленной дешевкой. И потом сказал, что никогда не простит ей того, что случилось с его братом.

Машина остановилась. Блэк взглянул на нее, и Герда, все еще во власти воспоминаний, мысленно вновь приготовилась обороняться от злобных нападок. Словно спросонья, она взглянула на мужчину и увидела улыбку на его лице.

— Боюсь, завтра нам придется продолжить обсуждение договора. Когда ты увидишь Дюррела?

— Завтра утром. Сегодня уже поздно звонить ему.

Она взяла папку и пристально посмотрела Блэку прямо в глаза, все еще не веря в искренность улыбки:

— В понедельник первым делом я свяжусь с тобой.

— Слишком поздно. Я улетаю в Париж.

— Надолго?

— На день. Потом в Бонн. В городе появлюсь только в среду.

Герда серьезно посмотрела на него:

— Ну, тогда до среды.