— Да, папа, все вышло очень неловко, однако я уважаю Серену за то, что она решилась отступить, пока не стало совсем поздно. Лорд Спенборо хотел, чтобы этот брак состоялся, но, по моему убеждению, они совершенно не подходили друг для друга. Отцу Серены нравился Ротерхэм, потому что тот такой великолепный спортсмен и прекрасно умеет охотиться с собаками, и его невозможно было убедить, что маркиз будет ужасно грубым и невыносимым мужем. Он бы сделал Серену несчастной. Отталкивающий человек, который просто обожает дразнить ее. Ты бы послушал, как он с ней разговаривает, какие вещи он безо всякого стеснения говорит ей!

— Я также слышал, как она разговаривает с ним. Очень неприличным тоном! Скажу тебе прямо, Фанни: в ее дерзких манерах есть что-то весьма неприятное. Она позволяет себе вольности, которые я бы не стерпел ни от одной из моих дочерей.

— Она ведь знает Ротерхэма с детства — и всегда держалась с ним запросто. Если она иногда срывалась и горячилась, в этом только его вина, именно маркиз провоцировал ее! Что же касается характера, то я просто уверена, что у него характер гораздо хуже, чем у нее.

— Ясно, что ты симпатизируешь ей, — снисходительно произнес сэр Уильям. — Не хотел бы я сейчас находиться на месте Ротерхэма. Ему еще повезет, если он уедет отсюда с непоцарапанной физиономией!..

Однако, когда маркиз вошел в малую гостиную, Серена уже полностью взяла себя в руки.

— Ну что? — осведомился он, закрыв за собой дверь. — Меня будут умолять о чем-нибудь? Или станут оскорблять?

Молодая женщина закусила губу.

— На тебя, думаю, не подействует ни то ни другое.

— Верно. Но я к твоим услугам, если ты хочешь продолжать перебранку.

— Я полна решимости этого не делать.

Он улыбнулся:

— От этой решимости скоро не останется и следа. Чего ты хочешь, Серена?

— Хочу, чтобы ты сел… Айво, что нам делать?

— Ничего.

— Но ты не можешь принять условия завещания!

— Почему это?

— Господи, тебе достаточно задуматься хотя бы на минуту, чтобы понять, как невыносимо это все будет! Невыносимо для нас обоих.

— Я понимаю, почему ты считаешь это невыносимым. Но почему я должен думать так, как ты?

— Ты не хочешь разумного решения, поэтому стараешься спровоцировать меня. Неужели ты сомневаешься, что через неделю об этой истории будет говорить весь город? Уж мой дядюшка Доррингтон позаботится! Все будут судачить о нас и смеяться над нами.

— Это что-то новенькое, Серена! — восхищенно воскликнул Ротерхэм. — Тебя же никогда не заботило то, что говорят о тебе другие.

Она зарумянилась и отвела взгляд.

— Ты ошибаешься. В любом случае будет ужасно, если все примутся следить за нами.

— Пусть себе следят. К тому времени, когда ты снимешь черные перчатки, им это надоест. А меня подобные вещи вообще не волнуют.

— Что же, мне терпеть их сплетни и домыслы?

— Послушай, Серена, последний десяток лет я без конца давал им пищу для пересудов. Обо мне сочинены потрясающие истории.

Она поглядела на маркиза с отчаянием:

— Мне слишком хорошо знаком этот юмор, поэтому понимаю, что продолжать разговор бессмысленно, Притворяясь, что не понимаешь моих слов, ты просто хочешь надуть меня!

— Да нет, я не притворяюсь. Я действительно не очень хорошо тебя понимаю, но считаю, что ты преувеличиваешь проблему. Нет ничего особенного в том, что именно я назначен твоим опекуном.