Кто-то идет вверх по карьерной лестнице, кто-то катится по наклонной к самому дну, а я оказался в жизненном тупике. Ни туда, ни сюда. Я собирался стать инженером-электротехником, стремился работать на большом заводе, подниматься по служебной лестнице до директорских высот, а куда зашел?

Институт накрылся медным тазом, а карьера грузчика не для меня. Где нет смысла жизни, там всегда водкой намазано, спиться можно. Но я постараюсь удержаться на плаву. Ведь жизнь со временем обязательно наладится. Судимость снимут, а там и в институте восстановиться можно будет или просто хорошую работу найти.

– Баб надо любить, а не водку!

– Это само собой, – кивнул я.

– Пошли! – Варвара Игоревна махнула рукой, увлекая меня за собой.

– Куда? Баб любить?

Она игриво улыбнулась и погрозила мне пальцем.

Они у нее толстые, но с маникюром и унизаны золотыми перстнями. Да и одевается она дорого, в фирму. Без левых доходов здесь точно не обошлось. Все правильно, хочешь жить – умей вертеться.

На швейной фабрике тоже люди крутятся. Цех там открыли – брюки джинсовые шьют, куртки, причем большими партиями. Навара особого нет, но жить можно. Отец оборудование в этом цеху налаживал, он и рассказывал, как из Москвы приезжают перекупщики и забирают весь товар по цене чуть выше государственной. Вот они хорошо на этом деле поднимаются, а фабричным одна только радость – зарплату выдают без задержек, целиком и полностью.

Но Варвара Игоревна себя не обижает и живет явно не на зарплату. Неплохо она устроилась. Сама себе начальница, продавец и товаровед в одном лице. Даже кабинет у нее был, пусть маленький, зато свой.

Товар отпускался из окна, очередь к святому животворящему источнику выстраивалась прямо на улице, но покупатели не жаловались. Вот если товара нет, тогда и возмущение, и крики, и ругань. Сейчас люди тоже топтались под магазином, но у Варвары Игоревны переучет. Над подоконником-прилавком имеется соответствующая вывеска. Поэтому претензий к ней нет, зато у нас есть возможность передохнуть, прежде чем взяться за дело. Стоит открыть волшебное окошко, как покупатели толпами набегут. Но ей ни к чему торопиться, если всю водку за пару часов продать можно.

– Отец твой до баб охочий, – сказала она, доставая из шкафчика бутылку коньяка.

«И не только до баб», – продолжил я, но не озвучил эту мысль.

Во-первых, совесть надо иметь, а во-вторых, Варвара Игоревна и сама все знала.

– С кем он сейчас? – с видимой беспечностью спросила она, но голосок дрогнул.

– Без понятия.

Отец мой, оказывается, не только по собутыльникам ходил, но и по бабам. Мог заночевать у дружка или же пропасть у какой-нибудь вдовушки. Мужик он видный, хотя и потрепанный жизнью.

– Его ведь зашить можно, – сказала она.

– Не хочет, – пояснил я и покачал головой.

Варвара Игоревна – баба знатная, но с моим отцом у нее не заладилось. Что-то у них было, но сейчас она для него пройденный этап. Она хочет, а он ею всего лишь пользуется. Водку по блату берет, меня вот на работу к ней устроил. Ну, может, иногда что-то случается, но свободы он себя лишать не собирается. Во всяком случае, я его так понимаю.

– Надо, чтобы захотел. Зачем ему это все? Совсем сопьется, с работы попрут, чем жить будет? Бутылки собирать? Ты представляешь себе, чтобы твой отец этим занимался?

Я пожал плечами. Вообще-то, этот жизненный этап у него не за горами. И с работы пнуть могут, и бабушка не вечная. Как бы он ее квартиру не пропил да на улице не оказался. Не факт, что я к этому времени здесь буду.

– Надо что-то делать.

– Баба ему хорошая нужна, – заявил я, скрыв усмешку.