— В общем, я оставляю тебя в банке, а сам качу в редакцию… — отозвался Борис.

— Во-от! — Пакуро многозначительно поднял палец. — Это называется: первоначальная версия стала версией итоговой. Насчет реального разделения труда…

ВИТЁК

Два дня Витёк жил на одной из съемных квартир Чумы с одним из его подручных по кличке Весло — долговязым угрюмым типом лет сорока, с мертвыми, как у дохлой рыбины глазами и могучей жилистой мускулатурой, испещренной тюремными наколками.

Судя по его рассказам, Весло контролировал три борделя с проститутками, приехавшим в столицу на заработки из нищих Украины и Молдавии.

Каждодневно пили, обильно закусывали, беседуя о жизни в зонах и вспоминая общих знакомых по нарам, а также устраивали “субботники” являвшимся в приказном порядке шлюхам.

Порой в квартиру приходили соратники Весла по криминальному промыслу, однако разговоры с ними тот вел на кухне, за тщательно запертой дверью, после чего, даже не взглянув в сторону Витька, гости отбывали по своим дальнейшим непонятным делам.

Мало-помалу в Витьке утверждалась вполне обоснованная мысль, что в квартире он содержится на правах сытого заложника, и, попробуй покинуть помещение, увитый мышцами соглядатай голову ему свернет не раздумывая.

Несмотря на судимости гостя, в глазах уголовников, связанных, чувствовалось, давними узами темных и кровавых дел, он являлся залетным чужачком, расходным материалом, кому в случае необходимости без лишних объяснений, как барашку, перехватят ножом горло.

Витька уже начал терзать отчетливый страх, однако бежать куда-либо представлялось еще опаснее, нежели пребывать в бандитском логове. Да и куда бежать? В свой деревенский дом, чей адрес был известен Чуме?

Приходилось ждать, оглушая страх водкой и блудом.

Чума навестил квартиру под утро третьего дня этой пьяной разухабистой неволи. Был он сосредоточенно суров, нетороплив в словах и в жестах.

Усевшись на диване, глотнул минералки из поданной Веслом пластиковой бутылки; сморщившись, сплюнул на изгвазданный ковер с блеклым, едва различимым узором:

— Левак, сода с солью… Чем, сука, травишь?! — И наотмашь отбросил бутылку в невозмутимую морду подчиненного. — Сок принеси… — Затем, помедлив, обратился к Витьку: — Ну, пробили мы твою историю. — Выждал паузу. Затем зловещим тоном спросил: — Добавить к ней ничего не желаешь?

Мысли Витька сразу же заполошно обратились к проданному соседу пистолету.

— Ну-у… разве… Пушку одну я продал, — сказал, стараясь придать голосу развязную уверенность. — Хотя — какая там пушка! — недоразумение житейское… Газовик, под мелкашку сляпанный…

— Во, видишь как… Выплывают новости! — заметил Чума и совершил глубокий глоток из принесенного ему пакета с соком.

— Так ведь имел право! — позволил себе дерзость Витёк.

— Ну… — Чума поиграл задумчивыми морщинами на лбу, — может, оно и так, свое продавал… Но только есть тут одна заковыка, к ней еще воротимся, и не на полусогнутых… Воротимся! — пообещал со значением. — А пока вопрос: с бабками вы как решили? Поровну разъехаться?

— С какими еще бабками? Кто с кем решил? — Витёк возмущенно привстал со стула, но тут же, ощутив на плечах чугунные длани вставшего за его спиной Весла, опустился на место, положив руки на бедра, как послушный школьник.