— Чарльз! — закричал он, взбираясь на холм, — Чарльз!.. — все то время, что он поднимался, имя это не сходило с его уст. — Чарльз снова проштрафился!

— Ну, быстрее заходи в дом, — проговорила я, как только он подошел на достаточно близкое расстояние. — Ленч уже давно готов.

— Знаешь, что сделал Чарльз? — требовательным тоном спросил он, проходя за мной в столовую. — Чарльз так орал на всю школу, что они даже мальчика из первого класса прислали, чтобы он сказал учительнице, чтобы та угомонила его, а потому его опять оставили после уроков. А вместе с ним и других учеников тоже — чтобы присматривали за ним.

— И что же он сегодня натворил? — спросила я.

— А ничего, просто сидел, — сказал Лори, вскарабкиваясь на свой стул. — Привет, пап. А знаешь, ты у нас просто старый пень.

— Сегодня Чарльза оставили после уроков, — пояснила я мужу. — И вместе с ним остальных детей тоже.

— А на кого он похож, этот твой Чарльз? — спросил папа. — Фамилия-то его как?

— Он больше меня, — ответил Лори. — И резинок на зубах у него нет. И куртку он вообще не носит.

В понедельник состоялось первое родительское собрание, и лишь то обстоятельство, что Лори простудился, не позволило мне на него пойти. А мне очень хотелось поговорить с матерью этого Чарльза. Во вторник же Лори неожиданно объявил:

— А сегодня к учительнице в школу кто-то приходил.

— Наверное, мать Чарльза, — одновременно проговорили мы с мужем.

— Не-а, — презрительно бросил Лори. — Это был мужчина, и он заставлял нас делать упражнения — руками доставать до носков ботинок. Смотрите.

Он сполз со стула, наклонился и дотронулся руками до своей обуви.

— Вот так. — Затем с мрачным видом вернулся за стол и взял вилку. — А Чарльз упражнений не делал.

— Ну и прекрасно, — сердечным тоном проговорила я. — Он что, не захотел их делать?

— Не-а, — сказал Лори. — Он настолько плохо себя вел по отношению к этому новому учителю, что тот вообще не разрешил ему делать упражнения.

— Снова плохо себя вел? — не удержалась я.

— Да, он ударил физкультурника, — сказал Лори. — Физкультурник сказал Чарльзу, чтобы тот дотронулся руками до ботинок, вот как я сейчас показал, а он взял и ударил его.

— Ну и как, по-твоему, — спросил отец, — что они сделают с этим Чарльзом?

Лори деланно пожал плечами.

— Из школы, наверное, выпрут.

Среда и четверг прошли как обычно. На уроке Чарльз завопил, ударил мальчика кулаком в живот и тот расплакался. В пятницу его снова оставили после уроков в школе — а вместе с ним и весь класс.

На третью неделю Чарльз стал в нашей семье чуть ли не нарицательным именем. Младшая сестренка становилась Чарльзом, когда плакала после обеда; Лори вел себя, как Чарльз, когда нагружал на свою тачку кучу земли и вез через всю кухню; даже муж, когда задел локтем телефонный шнур и свалил на пол сам аппарат, а вместе с ним пепельницу и вазу с цветами, сказал в сердцах:

— Что-то я сегодня, как Чарльз…

В течение третьей и четвертой недель в Чарльзе, похоже, стали происходить определенные перемены к лучшему. За ленчем в четверг Лори мрачно заявил:

— Сегодня Чарльз вел себя настолько хорошо, что учительница даже дала ему яблоко.

— Что? — спросила я, а муж осторожно добавил:

— Ты сказал "Чарльз"?

— Чарльз, Чарльз, — кивнул Лори.