Повсюду слышались хриплые возгласы изумления, жалобные крики десятков людей. Вокруг места, где раньше был Провал Донзаго, собралась огромная толпа жрецов и послушников. Все они словно ослепли. Закрытие Провала сопровождалось вспышкой ярчайшего света. Эвандер единственный во всем зале мог видеть.

Никто не заметил, как минутой позже юноша проскользнул на хоры. Через несколько мгновений он уже выбрался сквозь потайной ход в гробницу Золотой Гусочки.

Вскоре Эвандер уже стоял в тени мавзолея с куполом. Шел дождь. На улицах царила паника, со всех сторон слышался мерный рокот голосов.

Юноша попытался проанализировать ситуацию. Можно было дунуть в свисток и вызвать летучую рукх-мышь, но Эвандеру не удалось достать Тимнал. И что еще хуже, Тимнал больше не существовал как таковой.

Юноша понимал, что чародея это не обрадует. Сама Сирина не нужна была древнему ископаемому – мужской силы в нем оставалось не больше, чем в земляном орехе. Все, чего он хотел, – это обладать Тимналом.

Эвандер знал, что вернется. Пока есть жизнь, есть надежда. Он не мог обречь Сирину на смерть в одиночестве. Но сперва нужно кое о чем позаботиться.

<style name="super">   Глава 44   </style>

вандер с трудом пробирался по запруженным беженцами улицам Внешнего круга. На городской площади обрушился дом, всюду валялись обломки. Толпа старалась выбраться из города через главные ворота, но людей оттесняли в нижнюю часть рынка – дорогу преграждала вереница повозок.

Проскользнув мимо таверны «Пшеничный сноп», юноша свернул на узенькую мощеную аллейку, тянущуюся между двух глухих стен, исходил ее вдоль и поперек и, наконец, нашел то место, где они с Сириной приземлились после перемещения с Ортонда.

Эвандер смутно помнил, что возле правой стены должны быть кипы мусора, а посредине аллейки – грязные лужи. В противоположной стене виднелась дверь в «Пшеничный сноп». Калитка в сад несчастного Фирда была распахнута настежь. Юноша зашел в садик и позвал супругов по именам, но никто не отозвался – старики наверняка уже спаслись бегством. Эвандер помолился про себя, чтобы с ними не случилось никакой беды.

Выйдя из калитки, юноша взял палку и принялся шарить в мусорных кучах. Там было всего понемножку: грязная солома, пищевые отбросы, битая посуда и давно сгнившие дрова.

В конце концов юноша нашел то, что искал. В глубине мусорной кучи виднелся грязный край ковра. Головорезы Козыря-в-Шляпе его не заметили – упавший в грязную лужу ковер было непросто разглядеть в темноте, Эвандер вытянул бывшего скандалиста из кучи мусора. Ткань насквозь пропиталась грязью и отвратительно пахла.

Юноша улыбнулся, вспомнив, как Конитомимо ненавидел грязь.

– Я почти слышу твои жалобы, – шепнул юноша ковру. – Но я ведь все-таки вернулся за тобой. Попытаюсь доставить тебя к уголи.

Конитомимо уверял, что, даже будучи ковром, он прекрасно понимает человеческую речь, поэтому Эвандера не смущало общение с грязной потрепанной тряпкой.

Юноша свернул ковер, сунул его под мышку, с трудом пробрался сквозь толпу на площади Фагеста и достиг гостиницы, где остановились его друзья уголи. Внутри царил тот же хаос, что и на улицах, – все постояльцы пытались покинуть гостиницу одновременно.

Купцы шарахались от покрытого грязью ковра, и Эвандеру удалось беспрепятственно подняться в комнаты Элсу и Юми. уголи там не оказалось.

Юноша вышел на улицу и направился к дому Орнизолеста. Позвонив, он подождал минуту-другую. Дверь приоткрылась.

– Эвандер! Ты ли это? – спросил знакомый голос.