Праздник был в самом разгаре, но Эвандера что-то тревожило. Юми понял это по его лицу, сел рядом с юношей и спросил о причине беспокойства.

Эвандер ответил честно: только что как раз начались состязания волшебников, и скоро Сирине предстоит стать женой одного из двух финалистов. До рокового часа свадьбы оставалось совсем мало времени.

Юми согласился, что все это очень прискорбно. Но что они могут сделать?

Эвандер на минуту задумался, а затем показал на ковер. Спасенное чудо к этому времени уже развернули и повесили над головой счастливых уголи.

– Теперь твой ковер может летать? Он поможет мне спасти ее? Думаю, я знаю, где она сейчас.

Юми тяжело вздохнул и погрустнел:

– Конечно, может. Этот ковер многим тебе обязан. Я уверен, он согласится поднять тебя в воздух и не откажется нести на себе принцессу. Вы оба ненамного тяжелее, чем уголи.

– Спасибо.

– Конечно, король страшно рассвирепеет, если ты убежишь с его дочерью.

– Да, это рискованно, но я не могу допустить, чтобы ее отдали одному из этих чудовищ.

Юми еще раз тяжело вздохнул:

– Разумеется. Это было бы ужасно.

<style name="super">   Глава 21   </style>

острема отлично поработала над починкой ковра, и теперь он уверенно летал на высоте ста футов, что было редкостью даже для самых знаменитых магических предметов. Ковер предпочитал лететь со скоростью быстрой ходьбы, но на высоте нескольких футов от земли не отстал бы и от бегущего человека. По мнению Юми, его сокровище обладало огромной выносливостью – могло пролететь до пятидесяти миль кряду, не уставая.

И вот сейчас ковер ровно и быстро летел на уровне верхнего этажа дворца. Когда надо было изменить направление движения, Эвандер гладил мягкий ворс. Поглаживание «по шерсти» увеличивало скорость, «против шерсти» – перемену маршрута. Ковер поворачивал в сторону того края, который юноша гладил сильнее, а частота прикосновений определяла крутизну поворотов. И в то же время ковер явно мог ориентироваться и без посторонней помощи, поскольку вполне самостоятельно облетал стены или другие препятствия.

Эвандер заставлял себя не смотреть вниз. Он просто сидел на туго натянутом ковре. Но внизу были земля и сто футов пустоты до нее. Юноша чувствовал себя не в своей тарелке, во рту у него пересохло, сердце выпрыгивало из груди, как он ни старался унять его. Но Эвандер был настроен решительно – он сделает все возможное, чтобы спасти принцессу Сирину из лап чародея. Принц Данаис Седимо-Кассимский не собирался отдавать свою любимую в лапы каких-то жутких окаменелостей.

У каждого балкона юноша останавливал ковер, похлопывая его; на передний край он нажимал, когда хотел заставить ковер опуститься, а на задний – когда надо было подняться в воздух. От силы нажатия зависело, насколько резко ковер сбрасывал скорость, – он все время летел, натянувшись, как струна, и ничем не обнаруживал, что ощущает вес сидящего на нем юноши.

Внимательно прислушавшись, Эвандер перелезал с ковра на очередной балкон – отчего на высоте ста футов у него неизменно замирало сердце – и осматривал комнаты. Почти все оказались пустыми. Один раз юноша заметил женщину, дремавшую на диване; двое престарелых слуг накрывали стол для ужина в ярко освещенной кухне. На Эвандера обратила внимание только кошка, да и та просто молча посмотрела на него.

Сирины нигде не было.

Через некоторое время принц даже нашел ее апартаменты: при виде картины Жильтофта – рыцарственный Синий Лягух и прекрасная леди Ламина – невозможно было ошибиться.