Вокруг стола засверкали клинки и молодые дворяне с воплями набросились друг на дружку. Сталь зазвенела о сталь, острые, как бритва, клинки рассекали одежды, украшая тела кровавыми росчерками. Маршалл предательским ударом распорол Честеру ляжку, а когда тот покачнулся, грохнул его по голове табуреткой. Юноша без чувств осел наземь. Гибелли, увидев это, радостно взвыл и отпрыгнул от Д'Аугусто ради того, чтобы замахнуться и с треском опустить свою собственную табуретку на голову Граца, но Д'Аугусто встал над упавшим товарищем, заслоняя его своим телом. Гибелли торжествующе оскалился и опрокинул на Д'Аугусто стол. Тот попятился, успев отпихнуть пяткой лежащего Граца, прежде чем стол грохнется на него. После этого общая свалка распалась на отдельные пары, с кинжалами вместо шпаг и табуретками вместо щитов.

Дверь с грохотом распахнулась и медный голос взревел:

— Стоять!

Юноши замерли, все еще не сводя глаз друг с друга.

— Именем короля, сложите оружие! — прогремел возникший в дверях гном. Подбоченившись, он вошел внутрь, а следом посыпались стражники, замиравшие рядом с каждым из лордов — совсем, как расторопные лакеи, готовые услужить, однако же в стальных нагрудниках и с пиками.

— Позор, милорды! — рявкнул Бром О'Берин. — Благородные юноши тузят друг друга, как неотесанное мужичье в грязной таверне! Или вы забыли, что это — королевский замок в Раннимеде? Что король скажет вашим родителям, когда они узнают, что их дети — банда хулиганов?

Благородным юношам хватило такта выглядеть пристыженными. Однако Гибелли, ничуть не смутившись, неторопливо обернулся к Брому.

— А откуда, лорд личный советник, вы узнали, что мы бьемся?

— Но что, если они решатся, брат Альфонсо? Что тогда? — стиснув кулаки, повернулся аббат к своему секретарю.

Брат Альфонсо крепко сжал губы, прежде чем ответить.

— Они не решатся, милорд. Их Королевские Величества не осмелятся будить гнев народа.

— А-а, народ! — презрительно скривился аббат. — У народа не хватит ума пнуть и собаку, если никто не поведет его! Что значит народ в планах владык!

— Не будьте так уверены в этом, милорд, — сверкнул глазами брат Альфонсо. — Это народ помог Их Величествам усмирить восстание баронов тринадцать лет назад. Народ становится армией, и народ платит подати.

— Только если у них есть предводитель, брат Альфонсо — только если у них есть предводитель!

— Но кому, как не вашим священникам, быть их предводителями!

Аббат остановился, задумался. Затем медленно посмотрел в окно.

— Они не смогут принудить вас покинуть свое место, — продолжал брат Альфонсо. — Они не смогут объявить Греймарийскую Церковь выдумкой безумца. Ваши слуги поднимут против них народ.

— Но кто же поведет поднявшихся? — пробормотал аббат. — Это не подобает ни монаху, ни священнику.

— Не подобает, — кивнул брат Альфонсо. — Но будьте спокойны, они не станут рисковать. Владыки не могут править без согласия среди своих подданных.

— Но все же, что, если народ не пойдет за Греймарийской Церковью? Что, если они прислушаются к голосу Римской Церкви?

— Что ж, сделайте так, чтобы этого не случилось, — усмехнулся брат Альфонсо. — Или у вас нет проповедников, горящих рвением? Или у вас нет никого, кто способен дать успокоение неупокоившимся душам, пылающим гневом на Папу?

Аббат поднял голову, удивленно раскрыв глаза.