— И что же они ответили?

— То же самое, что и в прошлом — что не видят греха в том, что о благе простого народа будет заботиться как Церковь, так и Корона, и что они с радостью отступятся от суда над клириками, коль скоро наше правосудие будет столь же справедливым.

— Это Рим заставил вас покориться! Неужто Папа не читал Библии? Или он не знает строк «Не доверяйте князьям»? Не он ли одобряет лицедейство и вольности по воскресеньям? Нет, более того, не он ли одобряет вольности и распущенность во всем?

— И дозволяет женщинам становиться священниками и носить суетные и фривольные одеяния, а не пристойные и скромные одежды… — покачал головой аббат. — О да, мы слышали о таком.

— И более, более того! Он дозволяет облачаться неподобающим образом, позволяет простолюдину носить одеяния столь же богатые, как и владыкам! Воистину, не видит он различия между принцем и нищим, ибо говорит он: «Все равны перед Господом!»

— Какое грешное, недостойное утверждение! — еще сильнее закивал аббат. Что ни говори, а ведь он был рожден вторым сыном не очень знатного дворянина.

— Но он упорствует в своих прегрешениях! Этот «Святой Отец» позволяет ссужать деньги в рост и под грабительские проценты! Он потворствует лицедеям и балаганщикам, он закрывает глаза на пьянство и сквернословие! Он дозволяет христианам смешиваться с язычниками — да-да, и даже сочетаться с ними браком!

— Какая мерзость! — покачал головой аббат, явно потрясенный таким неправедным поведением наместника Христова.

— Но ведь обо всем этом сказано открыто, в сочинениях нашего основателя, отца Марко!

— Я читал их, брат, — ответил аббат. — В сущности, он пытался объяснить, почему Рим позволяет процветать этим порокам и почему Рим тешит себя тем, что советует предаваться оным с умерением.

Тут священник ухватился за край стола, чтобы унять дрожь в руках.

— Я уже начинаю сомневаться в святости нашего предшественника!

— Не изводите себя сомнениями, он был ослеплен своим обетом послушания, он был обманут Папой! Это наместник Петров нечестив, а не Блаженный Марко! И разве ж Их Величества не столь же нечестивы, как и Папа, если они не оказывают вам своей полной поддержки!

Преисполненный весомой решительности аббат покачал головой.

— Да. Именно так. Они сознательно закрывают глаза на нравственность, не видя прегрешений за теми, о ком ты говоришь.

— И не допуская, что праведные души из числа их подданных страдают от подобных колебаний! Они несомненно грешны в том, что не поддержали Церковь Греймари, как единственно законную, государственную Церковь! Ибо будьте уверены, милорд, что ваша Церковь, сбросив римское иго, сможет искоренить подобные заблуждения и заклеймить их, как гнусных грешников, коими они и являются! Их нужно заставить признать правомочность ваших притязаний, пусть даже силой оружия, если понадобится!

— Замолчи! — аббат вскочил на ноги и отвернулся от брата Альфонсо.

— Почему же, мой добрый лорд? Разве не это же самое вы только что говорили? Что в этом может быть дурного?

— Я дал обет не брать в руки меч, — раздраженно бросил аббат. — И Господь, спаситель наш, учит: «Взявшие меч, мечом погибнут».

— А вам и не придется брать в руки меч, лишь так, подержать его несколько дней, чтобы преподать урок непокорным душам! И потом, если это не подобает вам, как это может не подобать великим лордам и их рыцарям?

— Я священник, брат Альфонсо, слуга Господень!

— А они — воинство Его! Подумайте и о другом, милорд, — как долго они будут покорны вам, не видя облегчения своей скорби?

Аббат промолчал.