Оставалось лишь два выхода: или сидеть и покорно ждать своей участи, или идти навстречу неведомой опасности.

    Первым выбор сделал Сержант, бесшумно поднявшись и со зловещей ухмылкой передернув затвор «дракона».

    Рядом с ним встал Барбос, в одной руке которого оказался топор, а в другой нож, коим он собирался открыть консервы.

    А несколько секунд спустя к ним присоединилась и Муха, отчаянно припоминавшая приемы всех видов единоборств, которые ей довелось изучать.

    И все трое осторожно двинулись туда, откуда доносились жалобные всхлипывания.

    * * *

    Поначалу капитан Кириешко проклинал свое самомнение и дурацкое желание сократить путь, толкнувшее его попереть прямиком через треклятое болото. Понадеялся на опыт юности, которую провел в Карелии, дурень!

    Потом только матерился про себя. А дальше и на это сил не осталось.

    Но тогда, в начале пути, он был бодр и весел, предвкушая скорый отдых в поселке оленеводов.

    Увы, он не понял, что удача отвернулась от него капитально и, кажется, навсегда.

    Прошло не более получаса полета, как ни с того ни с сего глайдер вдруг начал терять высоту, а цифры на индикаторах тяги устремились к нулю.

    Несколько секунд Кириешко не понимал, что происходит, пытаясь выровнять машину.

    Слишком поздно он догадался, в чем дело, и посадка получилась довольно жесткой. Сам капитан не пострадал – мгновенно надувшиеся спасательные мешки уберегли его от ушибов и переломов. Но машина повредилась весьма ощутимо, а главное – сотрясение вывело из строя аппаратуру связи, и без того старую.

    Вскрыв двигатель, Кириешко полностью подтвердил свои подозрения: ровно пополам треснула гравицапа [1] – сердце любого глайдера.

    Поломка крайне редкая и фатальная – восстановить расколотый кристалл абсолютно невозможно.

    В довершение всего разбился его драгоценный ноутбук, через который можно было бы выйти в Глобалнет и связаться хотя бы с центральным офисом родной конторы.

    Потом он с нецензурной бранью рылся в багажном отсеке, выкидывая вон разнообразное барахло – от примуса и палатки до завалявшегося за кожухом маневровой турбины пожелтевшего похабного комикса. Передатчика или, на худой конец, мобильной трубки, там, естественно, не было.

    Посидев с полчаса в кабине, обреченно созерцая погасшие приборы, Владилен Авессаломович слегка успокоился. Особо бояться ему как будто было нечего. Завтра, максимум послезавтра его начнут искать и быстро найдут – маршрут полета примерно известен.

    Но тогда уж определенно ему поставят в вину если и не пропажу Горового (и его собачки), то самовольное оставление наблюдаемых. Чего доброго, еще решат, что он проявил трусость и постарался как можно быстрее покинуть место аварии лайнера.

    К счастью, уже падая, Кириешко успел разглядеть в северном направлении речушку, а возле нее – какую-то мелкую деревеньку.

    Он прикинул, что до полудня уж точно доберется до нее, вызовет какой-никакой транспорт и вернется к месту падения самолета. А там уже, глядишь, и опамятовавшийся объект вернется, и все будет в порядке.

    …То, что обнаруженная им тропинка, которая должна была привести к цели, постепенно сузилась, а потом вообще исчезла среди могучих пихт и кедров, его сперва не насторожило.

    Владилен Авессаломович по-прежнему брел в заданном направлении, вдыхая свежий аромат смолы и багульника, слушая, как перекликаются птицы в кронах векового (и в самом деле, век с небольшим всего) леса.