Он чувствовал себя чрезвычайно хорошо.

Одним взмахом руки он откинул в сторону покров из сена и принялся размышлять о том, что день выдался хлопотливым, когда его глаза не спеша и с любовью прошлись по контурам Гвен.

Он нагнулся вперед и коснулся губами ее губ долгим глубоким поцелуем. Он почувствовал, что она пробуждается под ним.

Род отодвинулся, ее глаза приоткрылись. Губы изогнулись в медленной страстной улыбке.

Она потянулась — неторопливо, по-кошачьи. Род был удивлен, почувствовав учащение пульса. Его мнение о себе поднялось на одно деление, а мнение о ней и так уже было чересчур высоким. С уколом тревоги Род подумал о том, что он, к сожалению, человек странствующий. Он также понял, что что-то грызет основу его совести. Она посмотрела ему в глаза и посерьезнела.

— Что печалит тебя, милорд?

— А разве тебя никогда не беспокоит, что тобой пользуются, Гвен?

Она лениво улыбнулась:

— А тебя, милорд?

— Ну, нет… — Род, нахмурясь, смотрел на ладони. — Но это другое дело. Я же мужчина.

— Вот бы никогда не догадалась, — прошептала она, покусывая его по ходу дела за мочку уха.

Он усмехнулся и завертелся, пытаясь ответить тем же, но она еще не кончила с его ухом.

— Мужчины — дураки, — прошептала она между укусами. — Вечно вы говорите о том, чего нет, вместо того, чтобы говорить о том, что есть. Покончил с ночью и живи вечером, пока живется.

Затем она посмотрела на него сквозь полуопущенные веки с несколько собственническим удовольствием, медленно оглядывая его с ног до головы.

«А, ладно, — подумал Род, — вот и весь толк от моей единственной попытки быть честным». В конце концов, был только один способ стереть с ее лица эту надменную улыбку. Большой Том выбрал именно этот момент, чтобы позвать:

— Мастер, солнце зашло, мы должны убираться!

Род с негодующим рычанием выпустил Гвен.

— У этого парня определенно великолепное чувство своевременности. — Он принялся натягивать рейтузы. — Подъем, милая.

— Должны ли мы, милорд, — надулась она.

— Должны, — ответил он. — Долг зовет или, по крайней мере, Большой Том. Вперед, во славу Франции, или что-то в этом роде…

Две ночи постоянной скачки, переходы с рыси на шаг привели их обратно в столицу.

Когда они подъехали к мосту через огибавшую город реку, Род с удивлением увидел двух солдат-пехотинцев с алебардами при пылающих по бокам от них в темноте факелах.

— Я расчищу дорогу, — пробурчал Большой Том, пришпоривая коня, и выехал вперед, опередив Рода и Логайра. — Посторонитесь! — крикнул он часовым. — Ибо мои господа желают въехать.

Алебарды с треском скрестились, перекрывая мост.

— А кто твои господа? — огрызнулся один из них. — Они мятежники? Или воины королевы?

— Мятежники? — нахмурился Том. — Что произошло в королевском граде, пока мы были на юге?

— На юге? — сузил глаза часовой. — Вот лорды юга-то и взбунтовались.

— Да, да! — нетерпеливо отмахнулся от возражений Большой Том. — Мы были там по приказу королевы, шпионами, если по правде, и мы-то и несем известие, что лорды юга взбунтовались и в какой именно день они выступят. Но как эта новость попала раньше нас?

— Что это за шутки, — вмешался Логайр, подъезжая вместе с Родом. — Посторонитесь, смерды, чтобы мог проехать человек благородной крови!

Головы часовых повернулись, и они уставились на Логайра, затем обе алебарды ринулись вперед, и их острия остановились в дюйме от его груди.