Векс развернулся. Род поглядел обратно на замок.

На стене пылала тусклая фигура, как раз ниже восточной башни. Словно светящаяся гнилушка или блуждающий огонек. Она, должно быть, была огромной, даже на таком расстоянии Род мог различить детали. Она была обряжена в лохмотья савана, сквозь которые Род различал пышное женское тело, но голова была кроличья, и у морды были заостренные зубы.

Баньши снова принялся выть низким стоном, который поднялся до пронзительного крика, затем попытался дойти до визга — визга, который стоял, стоял и стоял, пока Род не почувствовал, что у него готовы лопнуть барабанные перепонки.

— Векс, — выдохнул он. — Что ты видишь?

— Баньши, Род.

Род проскакал, пробежал сквозь и через пять пар часовых по дороге к покоям королевы. Но там, в дверях, он встретил непреодолимый шлагбаум трехфутовой высоты — Брома О'Берина, стоявшего, широко расставив ноги и уперев руки в бока.

— Ты долго ехал, — пробурчал коротыш. Лицо его было свекольно-красным от гнева, но в глубине глаз таился страх.

— Я прискакал как только мог быстро, — тяжело дыша, ответил Род. — Она в опасности?

Бром хмыкнул.

— Да, в опасности, хотя пока еще нет никаких признаков ее. Ты должен стоять на страже сей ночью рядом с ее постелью, чародей.

Род напрягся.

— Я, — сказал он, — не чародей, я простой солдат удачи, которому довелось немного узнать науки.

Бром нетерпеливо махнул рукой.

— Не время перебрасываться словами. Называй себя как угодно: поваром, плотником или каменщиком, все равно ты обладаешь чародейской силой. Но мы теряем время.

Он постучал тыльной стороной ладони по двери, та распахнулась, и вышел часовой. Он отдал честь и посторонился.

Бром мрачно улыбнулся и прошел через дверь.

— Все еще не доверяешь мне находиться у тебя за спиной, а?

— Не совсем.

— Именно это я и сказал.

Часовой вошел следом за ними и закрыл дверь.

Комната была большая, с четырьмя узкими закрытыми ставнями окнами по одной стороне. Пол был покрыт меховыми коврами, стены завешаны шелком, бархатом и гобеленами. В небольшом очаге трещал огонь.

Катарина сидела на широкой постели с пологом на четырех столбах, прикрытая до пояса стеганным одеялом и мехами. Ее распущенные волосы спадали на плечи бархатного, с горностаевой оторочкой, халата. Она была окружена щебетанием фрейлин, нескольких служанок и двух пажей.

Род опустился на колени рядом с постелью.

— Ваше Величество, простите мою медлительность!

Она бросила на него ледяной взгляд:

— Я не знала, что вас звали, — и отвернулась.

Род мрачно осмотрел ее.

Она сидела, привалившись к восьми или десяти пуховым атласным подушкам, веки ее были опущены в ленивом довольстве, на губах ее играла полуулыбка. Она наслаждалась единственным за весь день моментом настоящей роскоши.

Она могла быть в смертельной опасности, но она, безусловно, об этом не знала. Бром снова хранил тайну.

Она протянула руку к одной из фрейлин, та подала ей кубок подогретого вина. Катарина грациозным движением поднесла его к губам.

— Тпру! — Род вскочил на ноги, перехватил кубок на пути к ее губам и выхватил его левой рукой, в то время как правой он вытащил свой «рог единорога».

Катарина в изумлении уставилась на него, затем глаза ее сузились, а лицо покраснело.

— Что это значит, сударь?

Но Род глядел во все глаза на ножны кинжала — «рога единорога». Голос Векса произнес у него за ухом:

— Субстанция в аналитическом приборе токсична для человеческого метаболизма.

Но ведь Род еще не налил вино в рог.