– Они?

– Доктор и его жена.

– Ага, а дверь просто забыли запереть?

– Ты у меня спрашиваешь? – рассердился Жерар. – Говорю же тебе: я послал ему телеграмму! Может, он так испугался, что просто удрал, бросив все?

– Держись сзади, – вместо ответа велел ему Антуан. – И поверь, я всей душой желаю, чтобы все оказалось именно так, как ты сказал.

Но его желаниям не суждено было сбыться – в первой же комнате, в которую зашли полицейские, на полу обнаружился труп мужчины лет тридцати, скорчившийся в луже крови.

– О господи! – ахнул Жерар. – Доктор!

На лице Кервелла читались растерянность и ужас, – а Антуан странным образом испытывал чувство, которое не имело никакого отношения к случившемуся; и чувство это было не то чтобы торжеством, но – будем честны – удовлетворением. Тоже мне, комиссар, без пяти минут кавалер ордена Почетного легиона… Лопух, как есть лопух! Телеграмму он, видите ли, послал… когда надо было посылать людей и засаду устраивать сразу же, а не ждать, надеясь непонятно на что…

Осел!

– Многочисленные ножевые ранения, – сказал Антуан сквозь зубы, подойдя ближе к трупу и осторожно потрогав его. – Варен в своем репертуаре… Сколько именно ударов он нанес, скажет врач после вскрытия. Тело еще теплое, кровь не засохла… Убийца был тут совсем недавно.

– Зеркало, – сдавленно прошептал Жерар. С каждым мгновением он выглядел все более и более жалко.

– Я видел, – кивнул инспектор.

На большом красивом зеркале в великолепной позолоченной раме, которое явно считалось украшением гостиной, кто-то старательно вывел кровью одно только слово:

– Ты слышишь? – внезапно спросил Антуан, поднимая свободную руку, в правой он до сих пор держал револьвер.

– Я ничего не слышу, – пробормотал Жерар.

Но инспектор уже уловил какой-то странный звук, похожий на хрип, уже различил едва заметные пятна крови на красном ковре возле дивана и бросился туда.

– О господи!

Она лежала за диваном – молодая женщина в кокетливом светлом платье, измазанном кровью; она, очевидно, пыталась спрятаться, отползла сюда, получив первые ранения, но убийца настиг ее и продолжал наносить удары ножом, пока она не упала, и тогда, очевидно, он оставил ее, решив, что она мертва… Но она была еще жива, хотя опыт подсказывал Антуану, это ненадолго. В глазах ее, обращенных на инспектора, застыла нечеловеческая, не поддающаяся описанию тоска.

– Сударыня!

Он бросился к ней. (Что делать? Как быть? О чем говорить? Услышит ли она его вообще?) Ее нижняя губа мелко задрожала.

– Мадам, мы из полиции, мы постараемся вам помочь… Жерар, скорее! Зови сюда врача, полицейских… Живо!

Что-то заклекотало у женщины в горле.

– Он… – прошептала она, приподняв голову и из последних сил указывая на зловещую надпись.

– Он убил вас?

– Да, – почти беззвучно ответила она.

Рука упала на ковер, взгляд застыл. Антуан взвыл от ярости, от бессилия, от отчаяния.