— Ни-че-го себе песенка! — выпучив глаза, воскликнул Джеффри.

Корделия наморщила нос.

— Ой! Как грубо! Неужели любовь — это только поцелуи и объятия?

— Но кто же это поет? — нахмурился Магнус.

Тропинка свернула в сторону, и перед юным поколением семейства Гэллоуглассов предстал строй взявшихся за руки подростков лет тринадцати-четырнадцати. Они пританцовывали и мотали головами в такт с музыкой.

Корделия, Магнус, Джеффри и Грегори остановились и уставились на танцующую компанию.

— Идите к нам. Нужно танцевать, а не то вы не сможете устоять! — окликнула их симпатичная девочка. — Вы должны танцевать до упаду!

— Правда, что ли? — растерянно пробормотал Магнус.

— Я вовсе не желаю танцевать! — фыркнул Джеффри.

— Тогда отойди в сторонку, — задушевно посоветовал ему плечистый парнишка. — А ты чего, больной, что ли? Почему плясать не хочешь?

— Это вы все тут, поди, больные, если вам так дергаться охота!

Но парнишка словно бы и не услышал. Он повернул голову и уставился в глаза девочки, приплясывавшей позади него.

— Что же это за музыка такая, что она командует вашими ногами? — спросил малыш Грегори, с трудом поспевая за танцорами.

— А это наша музыка! — отозвалась девочка рядом с ним. — Она как раз для нас!

— И вы даже не имеете власти над собственными ногами?

— Ну и что? — рассмеялась девочка. — Мне очень даже нравится, что выделывают мои ноги!

— Нужно сопротивляться! — стала уговаривать ее Корделия. — Надо так, чтобы ты была сама себе хозяйка!

Девочка посмотрела на нее так, словно перед ней предстало жуткое чудовище.

— Что же ты за девочка такая, если не желаешь, чтобы тобой управляли?

— Я нормальная! Я принадлежу себе самой и не желаю быть чьей-то игрушкой! Неужто ты не видишь, что эта назойливая музыка лишает тебя права быть самой собой?

— Да нет! Это глупости какие-то! — возразила другая девчушка, весело смеясь. — Это же просто забава! Веселого как!

— Это вам кто сказал? — в ярости вопросила Корделия.

— Как — кто? Да сами камешки все время про это твердят!

— А музыка-то какая славная! — сверкая глазами, прокричала третья девочка. — Как услышишь ее — и сразу будто кровь вскипает и все тело так и поет!

Корделия испуганно вытаращила глаза.

— Но уж конечно, вы не верите в ту гнусную ложь, которую тут распевают!

Первая девочка нахмурила бровки.

— Это какая же тут ложь, не пойму?

— И никакой тут нет лжи, а самая что ни на есть правда! — выкрикнула еще одна девчонка, приплясывавшая чуть дальше, ближе к хвосту цепочки. Она была ростом выше остальных, пухленькая и очень хорошенькая. Она улыбнулась Магнусу и кокетливо потупилась. — Слова-то все какие — про любовь!

Магнус глядел на нее будто зачарованный, но все же ему удалось овладеть собой и сказать:

— Эти слова не о любви, а о жаркой необузданной страсти, телесной похоти.

— Какая разница? — непонимающе пожала плечами девочка, снова улыбнулась, откинула плечи назад, потянулась к Магнусу губами. — Ну почему ты не танцуешь? Тебе нехорошо с нами?

— Нет, — выдавил Магнус.