|
- Он повелел передать тебе, что если ты все-таки смиришь свою гордую бунтарскую душу, он примет тебя в свои объятия. А если нет... и он жестом указал на покрытый черными потеками и пятнами растрескавшийся пень в центре комнаты. Альбина задрожала и побледнела, попытавшись еще сильнее вжаться спиной в холодную каменную стену. Каждая частица ее молодого тела кричала жаждой жить. "Валериус тоже молод и красив..." - повторяла она в душе, ведя сама с собой схватку за сохранение жизни. - И его любят женщины..." Но она не решалась произнести слов, защитивших бы ее прекрасное тело от окровавленного пня и топора палача. Она не могла принять эту долю, прекрасно зная, что одна лишь мысль об объятиях Валериуса приводила ее в ужас больший, чем страх смерти. Она твердо покачала головой, прислушиваясь к тому, что было для нее сильнее инстинкта жизни. - Тогда нечего больше думать! - нетерпеливо закричал другой присутствующий с резким немедийским произношением. - Где же мастер? Словно в ответ на его слова двери каземата тихо открылись и в их проеме появился огромный, похожий на тень, вселяющий страх силуэт. При виде этого замораживающего кровь в жилах зрелища у Альбины помимо ее воли вырвался полузадушенный крик, а все остальные несколько мгновений стояли молча, словно пришелец в маске вызвал у них неосознанный страх: сквозь прорези в капюшоне были видны горевшие огнем глаза, которые по очереди останавливались на каждом из присутствующих, отчего по спинам у них пробегала холодная неприятная дрожь. Потом высокий опомнился и, схватив несчастную девушку, швырнул ее на середину комнаты. Она закричала и попыталась вырваться, но он безжалостно повалил ее на колени и положил ее золотоволосую голову на окровавленный пень. - Чего ты ждешь, палач? - гневно закричал он. - Делай свое дело!.. Ответом ему был громкий взрыв неописуемо зловещего хохота. Все присутствующие - даже стоявшая на коленях, с неестественно повернутой головой девушка - замерли, вглядываясь в скрытую плащом и капюшоном фигуру. - Что значит этот неучтивый смех, мерзавец? - дрожащим от злости голосом спросил высокий. Человек в одежде палача сорвал с головы капюшон и швырнул его на пол. Потом, опершись плечами в закрытые двери, он медленно поднял топор. - Ну что - узнаете меня, грязные псы? - прогремел его голос. Узнаете ли вы меня? Тишину, не прерываемую даже звуком дыхания, разорвал резкий истерический крик Альбины, сумевшей вырваться из ослабевших рук мучителя: - Король! О, господи! Это же король! Трое мужчин продолжали стоять, как вкопанные. - 49 - Конан!.. - выдавил старший из них тоном человека, не уверенного в своем рассудке. - Это король или его дух? Что это за дьявольская выходка? - Дьявольская выходка, чтобы покончить с такими тварями, как вы! - закипая, ответил Конан. Губы его растянулись в злобной улыбке, а в глазах заплясали языки адского пламени. - Ну же, ближе к делу, господа! У вас есть мечи, а у меня - этот тесак. Ну! Я думаю, этот мясницкий топор как раз подойдет для разделки ваших туш, дорогие рыцари! - Вперед! - зарычал акулонец в маске, выхватывая свой меч. - Это Конан... и либо он, либо мы сейчас должны умереть! Двое немедийцев, теперь тоже оправившихся от оцепенения, достали мечи и бросились на Конана. Топор палача не был самым удобным оружием для такого боя, но король Акулонии владел им легко, как секирой, а быстрые движения его ног в постоянной смене позиций расстроили все планы противников об окружении с трех сторон. Он ударил обухом топора по голове одного из нападавших, и пока тот пытался вновь найти равновесие и отступить, заслонившись мечом, разрубил ему панцирную грудь. |
