- Это как же?

- Вызовите сегодня вечером этого прохвоста к Губиным. Но говорить с ним буду я.

- Гм… Вы так уверены?

- Да.

- А у меня вечер как раз занят…

- Ну вот видите.

- Гм…

Тарас Петрович испытующе посмотрел на своего собеседника, но сквозь очки до взгляда его не добрался.

Что-то, однако, шевельнулось у него в душе, но он тут же прогнал эту пугливую, скользкую мысль, - вернее, не мысль, а всего лишь ощущение, в котором он даже не хотел разбираться.

- Гм… - снова промычал он и с напускным равнодушием произнёс: - Как угодно. Можно и вызвать. А я буду ночевать сегодня в гостинице.

Обед тем временем подошёл к концу. Расплатившись, они вышли из ресторана. Тарас Петрович задержался на минуту в гардеробе перед зеркалом, надевая шляпу. Затем неторопливо, с солидной грузностью, выплыл на улицу и двинулся в сторону центра. Уже заметно стемнело.

А Владимир Сергеевич тут же возле ресторана успел поймать такси и вскоре был на квартире у стариков Губиных.

Не успев даже как следует поздороваться, он кинулся к телефону и, торопливо набрав номер, сказал в трубку:

- Ты?.. Слава Богу, застал! Немедленно приезжай к Борису Ивановичу. Возьми такси. И предупреди этого… понадобится. Пусть ждёт твоего звонка. Что?.. Да вроде… Ну, милый, тогда… Вот так-то оно лучше. Жду.

Через некоторое время человек, с которым он говорил, приехал, и Владимир Сергеевич увлёк его во вторую комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Там они в полутьме, не зажигая света, совещались о чём-то довольно долго.

Сколько старики Губины ни прислушивались, а Евдокия Петровна осмелилась даже приложить ухо к замочной скважине, но ничего из того, что говорилось в комнате, разобрать не удалось.

- Тоже, понимаешь… да я, туды-сюды… - недовольно бормотал Губин и, попеременно стуча то палкой, то протезом, перешёл на кухню, где любил сидеть. - Будто другой веры… устраивают тут, понимаешь…

- А ты не лезь, не лезь, - тихо зудела старуха, возясь около плиты. - Может, оно и к лучшему, почём ты знаешь?

Наконец совещание в комнате окончилось, человек торопливо вышел в коридор, кивнул хозяевам и исчез на полутёмной лестнице. Но Владимир Сергеевич не показывался. И старики удивлённо переглядывались, не смея постучать в комнату.

А Владимир Сергеевич сидел в одиночестве и нервно постукивал пальцами по столу. Сомнения одолевали его. Правильно ли он поступил? Умно ли? До сих пор такие сомнения его никогда не посещали. Он всегда был самого высокого о себе мнения. И всё, казалось, это подтверждало. Дела шли блестяще, он вёл их смело, ловко, даже остроумно. Удавались самые трудные, даже, казалось, невыполнимые комбинации, вызывая восхищение и зависть тех, кто имел с ним дело. «Счастливчик», - называли его одни. «Гений», - называли его другие. «Величайший подлец», - говорили третьи, из чистой зависти, конечно. И вот настал момент… Нет, всё верно, чёрт возьми! Другого выхода нет. Всё другое хуже и опаснее.

Он вскочил, прошёлся из угла в угол по комнате.

В этот момент в передней зазвонил телефон, и Владимир Сергеевич кинулся к двери.

- Это меня, - предупредил он Евдокию Петровну и схватил трубку. - Алло!.. Да-да, это я!.. Звонили? Отлично! Он придёт?.. Вот даже как? Ну что ж. Жду… Да-да. Всё будет как надо. Не волнуйтесь, дорогуша.

Владимир Сергеевич повесил трубку и с самым беззаботным видом прошёл на кухню.

- Вот что, дорогие мои, - обратился он к старикам. - Есть на сегодняшний вечер просьба: сходите в кино. На последний сеанс. За билеты плачу я. За каждый по десятке. Нет возражений?

Он вынул бумажник и вытянул из него два красных банкнота.