— Не знаю, что-то сожгли...

— Кто?

— Акела и его пособница что-то сожгли... Пока ждали нас с Раисой Сергеевной.

— Шопов и Фрося?... — Бедный Вова обалдел.

— Погодите-ка, — вмешался Евграфов. — Я ровным счетом ничего не понимаю. Что здесь произошло? Кто мне объяснит?

— Наверное, придется мне, — вздохнул Виктор, взглянув на поникшие плечи Раисы Сергеевны, на ее мелко трясущиеся пальцы, сплетенные в замок на рыжем затылке. — Позвольте Раисе Сергеевне опустить руки. Она плохо себя чувствует, ей крепко сегодня досталось...

— Вы — Виктор Скворцов? — спросил секретарь Вова.

— Да, Скворцов...

— Вадим Борисович, это Виктор Скворцов, а это, я полагаю, Раиса Сергеевна, мама Константина Николаевича.

— Опустите руки. — Евграфов удостоил беглым равнодушным взглядом своего бывшего друга и соратника Антошу Шопова, подошел к столу, опустился в кресло напротив Раисы Сергеевны. — Вам нужно к врачу. Вова! Вызови «Скорую». Женщине нужен врач.

— Спасибо! — Рысь расплела пальцы на затылке, уронила кисти рук на стол. — Спасибо, Вадим Борисович.

— Вы меня знаете? — вскинул брови Евграфов.

— Костя много о вас рассказывал, много хорошего. Вам сказали, что мой сын ни в чем не виноват? Его скомпрометировал Шопов. Костик ваших денег не крал...

— Да-да, я знаю, не волнуйтесь, с ним все будет в порядке...

— Вадим Борисович... — слабым, дрогнувшим голосом окликнул хозяина Вова. — Вадим Борисович, я виноват, совсем запамятовал, накладочка вышла...

— Чего ты там мямлишь?! — Евграфов повернул голову, строго посмотрел на неуверенно переминающегося с ноги на ногу секретаря. — Ты позвонил в клинику? С Рашидом Владленовичем переговорил?

— Сейчас! Сейчас позвоню... — Вова засуетился. Кожаный футляр с мобильным телефоном болтался у него на поясе. Доставая телефон, Вова жалобно простонал: — Вадим Борисович!

— Прекрати ныть! Выражайся внятно! Что ты хотел сказать?

— Вадим Борисович, я очень виноват! Закрутился с делами, позабыл позвонить, отменить облаву на Константина Николаевича...

— Так позвони сейчас же! — Рысь неожиданно сильно стукнула кулаками по столу.

Она вскинула голову, выпрямилась в кресле. Ее горящие глаза хищно прищурились. Она все поняла, разгадала истинную причину Вовиной «забывчивости». В досужих домашних разговорах Костя характеризовал секретаря Вову как интригана, карьериста и своего первейшего соперника по службе. Негодяй Костя побаивался мерзавца Вову. Выходит, побаивался не зря! Эти двое, Костя и Вовик, друг друга стоили. Но Костя, какой бы сволочью он ни был, ее сын, и, вопреки всему, она его любит всем сердцем! До сих пор безумно любит сына-негодяя...

Раскаленная игла кольнула в сердце. Тупо заныло в затылке, потемнело в глазах. Рысь стиснула зубы.

С показушной торопливостью Вова стучал пальцем по кнопкам мобильного телефона. С притворной озабоченностью подносил трубку к уху. С гротесковой опаской в голосе спрашивал о судьбе Константина Николаевича... Вовик явно переигрывал.