— Именно так. Мак и Кимберли ищут девушек. Мы с Рейни продолжаем поиски убийцы.

— Это опасно, — заметил Мак.

Куинси улыбнулся.

— Вот потому я и беру с собой Рейни. Пусть только посмеет связаться с ней.

— Аминь, — произнесла Рейни.

— Можно попытаться еще раз обратиться в Геологическое управление, — вставила Кимберли. — Показать образцы которые у нас есть. Не знаю, что делать с рисом, но жидкость нужно первым делом показать гидрологу.

Мак кивнул.

— Они могут знать что-то о рисе. Возможно, тут есть какая-то связь с Гавайскими островами. Для дилетанта рис ничего не означает, но для специалиста…

— Где находится это управление? — спросил Куинси.

— В Ричмонде.

— Когда там начинают работать?

— В восемь.

Куинси взглянул на часы.

— Хочу всех обрадовать. Мы все-таки можем поспать несколько часов.

Они выехали из парка, нашли мотель в одном из близлежащих городков и сняли три комнаты. Куинси и Рейни скрылись в своей. Мак и Кимберли разошлись по своим.

Кимберли увидела скудную и обшарпанную обстановку, кровать, застеленную выцветшим синим одеялом, протертым посередине многочисленными постояльцами. Воздух был мотельным — затхлым, пропахшим табачным дымом и чем-то еще...

Но это была комната. Это была кровать. Она могла лечь и уснуть...

Кимберли включила кондиционер, сняла пропитанную потом одежду, вошла в душевую и начала отмывать свое хлебчувшее лиха тело. Несколько раз намыливала голову, стараясь забыть камни, змей, мучительную смерть несчастной девушки. Мылась, мылась и мылась. И наконец поняла, что ей все будет мало.

Кимберли снова вспоминала Мэнди, мать, неопознаную девушку в Квонтико. И Вивьен Бенсон. Но все жертвы в сознании перепутались. То у тела в лесу возле дорожки появ лялось лицо Мэнди, то девушка на камнях оказывалась сама Кимберли, то ее мать бежала по лесу, пытаясь спастись Экокиллера, хотя ее убил сумасшедший шесть лет назад. Детектив должен быть объективным. Бесстрастным. Наконец Кимберли вышла из душевой, надела свежую майку, протерла застиранным полотенцем запотевшее зеркало и начала разглядывать свое отражение. Бледное лицо в синяках. Впалые щеки. Бескровные губы. Огромные голубые глаза.

Господи! Она выглядела слишком испуганной, непохожей на себя.

Кимберли чуть было вновь не утратила ясность сознания.

Руки ее крепко стиснули раковину. Она закусила нижнюю губу, стараясь сохранить хоть какое-то здравомыслие.

Она всю жизнь отличалась целеустремленностью. Училась стрелять, читала учебные пособия по расследованию убийств. Интересовалась преступлениями, мысленно распутывала их как дочь своего отца. Все дела представляли собой головоломки, требующие решения. Ей хотелось находить ключ к этим сложным задачам. Хотелось носить значок. Спасать мир. Всегда быть хозяйкой положения.

Крепкая, хладнокровная Кимберли. Сейчас она сознавала, что смертна, уязвима и не так уж крепка.

Ей двадцать шесть лет, все иллюзии наконец исчезли. И что же она представляет собой? Молодая, ошеломленная женщина, неспособная есть, спать, страшащаяся змей. Спасать мир? Она не могла бы спасти даже себя.

Нужно выйти из игры, пусть отец, Рейни и Мак действуют дальше сами. Из академии ее уже исключили. Разве будет иметь значение, если она теперь просто скроется? Она может просидеть всю жизнь в чулане, обхватив руками колени. Кто обвинит ее? Она уже лишилась половины семьи, дважды едва не погибла. Если у кого-то есть право на нервное расстройство, так это у нее.

Но тут Кимберли снова вспомнила о двух исчезнувших девушках. Карен Кларенс. Тина Крэн. Студентки, хотевши только развеяться с подругами в жаркий вечер вторника.

И Кимберли поняла, что не выйдет из игры.