|
Или нет, это было не так. Доктор неожиданно для себя не мог вспомнить, как долго продолжался их разговор. Странно: столько времени проговорить с человеком и не вспомнить, с чего все началось. Доктор вдруг осознал, что пытается привести в порядок мысли и получше разглядеть незнакомца. Что тот сказал? Все происходящее совершенно сбивало с толку, поскольку рядом никого не было – никого, кроме Дейрдре, – а значит, и беседовать он ни с кем не мог. Однако он только что сказал брюнету: – Конечно, следует немедленно прекратить инъекции… Столь безапелляционную точку зрения, несомненно, следовало бы выслушать старому врачу. – Да, он глуп! – отозвался брюнет. В общем, жуть какая-то… И ее дочка, живущая в Калифорнии… Доктор вздрогнул. Потом вскочил на ноги. Что это было? Он уснул в плетеном стуле на террасе. И видел сон. Жужжание пчел сделалось раздражающе громким, а аромат гардений одурманивал, словно наркотическое зелье. Доктор перегнулся через перила и окинул взглядом дворик по левую руку. Кажется, там что-то промелькнуло? Ничего… Только ветви деревьев, в которых шелестел ветер. Доктор тысячи раз наблюдал в Новом Орлеане этот грациозный танец деревьев – они словно перебрасывали друг другу ветер. Какое приятное, ласковое тепло. «Прекратить инъекции! Она проснется». По сетке медленно и неуклюже ползла бабочка-монарх. Величественные крылья. Постепенно доктор сосредоточил взгляд на теле этого существа – маленьком, черном и блестящем. Бабочка исчезла. Перед ним было какое-то отвратительное насекомое. – Я должен пойти домой, – ни к кому не обращаясь, вслух произнес доктор. – Что-то мне нехорошо. Наверное, следует полежать. Имя того мужчины… Как его звали?… Доктор только что знал это… такое звучное имя… да, каково значение слова, тем ты и являешься… Но имя действительно было прекрасным… Стоп. Опять начинается. Хватит! Больше он не допустит ничего подобного! – Мисс Нэнси! – вскакивая со стула, позвал доктор. Его пациентка по-прежнему смотрела в пространство; на фоне халата сияло изумрудное колье. Весь мир наполнился зеленым светом, дрожащими листьями, неясными очертаниями бугенвиллей. – Виной всему жара, – прошептал доктор. – А сделал ли я ей укол? Господи! Да он же уронил шприц, и тот разбился! – Вы звали меня, доктор? – Мисс Нэнси, на ходу вытирая руки о передник, появилась в дверях в сопровождении темнокожей женщины и сиделки. – Ничего страшного, просто жара, – пробормотал доктор. – Понимаете, я уронил шприц. Но у меня, разумеется, есть другой. Устремленные на него взгляды женщин были пристальными, изучающими. «Думаете, я тоже схожу с ума?» Но в пятницу доктор снова увидел того мужчину. В тот день он немного запоздал – был срочный вызов в санатории – и теперь, в час ранних осенних сумерек, торопливо шел по Первой улице, не желая мешать семейному обеду. К воротам он уже не подошел, а подбежал. Мужчина стоял в тени террасы, скрестив руки и опершись плечом о столб. Его темные, широко раскрытые глаза были устремлены на доктора, но взгляд их свидетельствовал о том, что незнакомец погружен в размышления. Высокий, худощавый, в безупречно скроенной одежде. – Ага, значит, вы все же существуете, – со вздохом облегчения пробормотал доктор. Поднявшись по ступенькам, он протянул незнакомцу руку. – Разрешите представиться: доктор Петри. Но… Как передать это словами? На крыльце не было ни души. |
