|
Пиво – совсем другое дело. Майкл понимал в нем толк. И иногда пиво здорово помогало ему вспомнить… …Там был целый мир. И великое множество людей. Но все виделось словно сквозь легкую дымку. И там была она… Но кто? Она сказала… А потом все исчезло… «Я это сделаю! Даже если это вновь будет стоить мне жизни, я все равно сделаю!» Неужели он действительно так говорил? Но разве можно выдумать подобное – выдумать мир, столь сильно отличающийся от его настоящего мира, плотного и реального? И откуда эти странные мимолетные образы, будто он находится далеко отсюда, будто он вернулся домой, в город своего детства? Он не знал. Теперь он вообще практически ничего не знал. Он помнил, что его зовут Майкл Карри, что ему сорок восемь лет, что его состояние насчитывает пару миллионов долларов и он владеет собственностью примерно на такую же сумму, и это весьма кстати, поскольку его строительная компания прекратила свое существование. Майкл был более не в силах управлять ею. Его лучшие плотники и маляры ушли работать в другие компании. Он потерял важный заказ, который в свое время так много для него значил, – на реставрацию старого отеля на Юнион-стрит. Майкл знал: если бы он снял перчатки и начал касаться окружающих предметов – стен, пола, жестянки с пивом, раскрытых страниц «Давида Копперфильда», – поток бесполезной информации немедленно свел бы его с ума. Если, конечно, он уже не лишился разума. Майкл знал: до того как утонуть, он был счастлив. Не сказать чтобы полностью, но счастлив. И жить ему было хорошо. Утром того дня, когда все это случилось, Майкл проснулся поздно. Он нуждался в отдыхе, а начинавшийся день вполне подходил для этого. Его люди прекрасно работали самостоятельно, и сегодня их можно не проверять. Было первое мая. Майкл вдруг вспомнил эпизод далекого детства: долгую поездку на машине из Нового Орлеана во Флориду вдоль побережья. Должно быть, то были пасхальные каникулы. Сказать наверняка он не мог, а те, кто мог бы – родители, дед, бабушка, – уже умерли. Он отчетливо запомнил прозрачную зеленую воду и белый пляж: день был очень теплым, а песок под ногами походил на сахарный. Майкл вспомнил, как на закате они отправились поплавать в волнах. Ни одного холодного дуновения ветра. И хотя большое оранжевое солнце все еще висело в западной части неба, прямо над головой сияла полная луна. «Смотри, Майкл, как чудесно!» – воскликнула мама, указывая на представшее их глазам зрелище. Даже отец, который вообще не обращал внимания на подобные вещи, негромко заметил, что это красивое место. Воспоминания вызывали в душе боль. Холод был единственной особенностью Сан-Франциско, которую Майкл ненавидел всей душой. Впоследствии он так и не мог объяснить, почему воспоминание о южном тепле побудило его отправиться в тот день в Оушен-Бич – по мнению многих, самое холодное место на всем побережье залива Сан-Франциско. Уж он-то знал, как отвратительно плещется вода под белесым угрюмым небом. Знал, как пробирает до костей ледяной ветер, от которого не спасет никакая одежда. Тем не менее в этот бесцветный, унылый день желание побыть наедине с воспоминаниями о южном море, о том, как когда-то он ехал в старом «паккарде» с поднятым верхом, подставив лицо нежному, ласкающему южному ветру, заставило Майкла отправиться в Оушен-Бич. Выезжая из города, Майкл не стал включать в машине радио и потому не слышал предупреждения о высоком приливе. А если бы и слышал? Он и без того знал, что Оушен-Бич – место опасное. Каждый год волны там уносили в пучину и местных жителей, и туристов. Возможно, мысль об опасности и мелькнула у него в голове, когда он шел к прибрежным скалам, над которыми возвышался ресторан «Клифф-Хауз». |
