Громадные холмы перекрученных обломков превратили голую тундру в лабиринт. Со всех сторон доносились звуки сражения: грохотали хеллганы и болтеры, гремели усиленные голоса культистов-погонщиков, выкрикивали приказы сержанты штурмовиков. Неподалеку несколько отрядов ударной группы разбирали завал, пытаясь пробиться чуть дальше, — колонна машин распалась полностью, БТР оказались практически бесполезны в постоянно изменяющемся, смертельно опасном окружении. Таддеуш несколько раз выстрелил, расправляясь с культистами, занявшими огневую позицию наверху ближайшей груды обломков. Глядя на падающие тела, он увидел, что это гвардейцы — проклятые души, оказавшиеся слишком слабыми и уступившие соблазнам Тетуракта. Худшего зла нельзя было вообразить: преданные слуги Империума вдруг превращались в марионеток Хаоса.

— Сестра! Полковник! Доложите обстановку!

В воксе хрипела статика. Первой сквозь нее удалось прорваться Эскарион:

— Здесь нам не пройти, инквизитор. Мы столкнулись… с моральной угрозой. Ересь и демонология.

— Сарпедон?

— Думаю, нет. Скорее колдуны, инквизитор. Мы несем большие потери.

— Держитесь, сестра. Мы постараемся разведать другой путь.

До полковника Винна Таддеушу так и не удалось докричаться. Штурмовики продвигались вперед, расчищая себе дорогу к аванпосту очередями из хеллганов, но им не хватало скорости, чтобы не оказаться в окружении. Методика сражений, применявшаяся ордами Тетуракта, была известна инквизитору по донесениям, поступавшим со всей охваченной войной территории, — они побеждали благодаря тому, что бросали на противника армии невероятных размеров, большая часть воинов в которых не обладала собственным сознанием, а потому не боялась боли и не поддавалась отчаянию. Победить их можно было, только перебив всех до последнего. Сейчас на Стратикс Люмина высаживались войска, ничем, по сути, не отличавшиеся от тех, что создали царство Тетуракта, и уничтожить их было далеко не просто.

Таддеуш и Пилигрим нырнули в укрытие, чуть не угодив под огонь лазерных ружей гвардейцев-предателей, перестреливавшихся с ближайшим отрядом штурмовиков.

— Не стоит испытывать симпатию к Испивающим Души, — произнес Пилигрим, словно прочитав мысли инквизитора. — Зло всегда сражается само с собой. То, что Сарпедон пытается уничтожить эту скверну, еще не означает, что он на нашей стороне.

Таддеуш выглянул из-за покореженного фрагмента обшивки, за которым укрывался. Он увидел еретиков, укрывшихся среди мусора и обменивавшихся огнем со штурмовиками. Выстрелы хеллганов срезали головы и разрывали тела на части, но оживших мертвецов было слишком много.

— Всем вместе нам не прорваться, — сказал Таддеуш.

— Ударная группа с самого начала была только приманкой, — откликнулся Пилигрим. — Пусть вам и неприятно это признавать, но только нам суждено судьбой встретиться с Сарпедоном. Пускай продолжают сражаться, это отвлечет от нас наших врагов.

Инквизитор посмотрел на Пилигрима, чье прикрытое капюшоном лицо сейчас казалось еще более зловещим, чем обычно. Скрипучий голос существа заставлял Таддеуша беспокоиться.

— Только не без Эскарион.

— Послушайте, здесь повсюду колдуны Тетуракта. Они обладают большими силами, я чувствую это. Если Эскарион сцепилась с ними, ее уже можно списывать со счетов. Мы должны рассчитывать только на себя.

Таддеуш крепко сжал рукоять пистолета. По спине инквизитора, несмотря на леденящий холод Стратикс Люмина, заструился пот. Эскарион была настолько верна ему, насколько вообще можно было ожидать от Сестры Битвы, а в штурмовом отряде служили лучшие из солдат, прошедших обучение в Ордо Еретикус. Но люди вроде Колго всегда учили Таддеуша, что сохранение жизни даже таких добрых граждан — вторичная задача, когда речь идет об исполнении воли Императора.