Огромные барабаны колонн опрокинулись, покатившись оползнем резного камня. Фрагменты скатывались в грязь у подножия стены, поднимая фонтаны жижи. Текучая плазма разлетелась вихрем смертоносных капель, проникая в бреши между камнями. Защитники падали с разрушенной стены, их тела сгорали и распадались, попадая под брызги плазмы. Снаряды расположившихся неподалеку эскадронов и дальнобойных танков, оставшихся позади, ударили следом, дробя мрамор и скидывая в грязь все новые и новые колонны.

Солдаты обегали «Палача» с обеих сторон, пока орудийные расчеты прикрывали их приближение сзади. Лазерный огонь облизал верх стены, а тяжеловооруженные солдаты пустили в ход фраг-ракеты и взрывающиеся в полете мины, наполнив шрапнелью воздух возле укреплений.

Чтобы оправиться, врагу понадобилось всего несколько минут. Завалы колонн сильно пострадали, но не были полностью уничтожены. Сеншини видел многие и многие дюжины темных фигур в обрывках одежды. Они казались полчищами насекомых, кишащими под древесной корой.

У Сеншини за спиной загудели заряжающиеся катушки. Возмущенно застонали гусеницы, когда Танако принудил танк ползти по опаленной земле к стенам, сопровождая наступающих солдат. Отряды бежали под огнем автоматического и лазерного оружия в надежде найти укрытие среди каменных развалин. Заряды рикошетили от лобовой брони «Палача», но в кабине некоторые приборы начали искрить и выходить из строя.

Танако процедил древнее йорианское проклятие, увидев, как из приборной панели вырвались язычки огня. Кайто остановил пожар при помощи небольшого огнетушителя, и помещение наполнил холодный химический запах.

Сеншини следил за яростно бурлящей схваткой, разгоревшейся среди камней, выпавших из разрушенной стены. Враг превосходил гвардейцев числом. Сотни мужчин и женщин с бледной кожей, облаченных в лохмотья, перебирались через блоки и прятались в трещинах. Зато каждый из йорианцев обладал большей огневой мощью и дисциплинированностью, чем любой их враг в этом городе. Офицеры организовали огневые рубежи, чтобы прикрыть тех, кто продвигался в руины. Прежде чем броситься в штыковую атаку и закружиться в безумной, неистовой схватке у подножия стены, штурмовые команды забросали скопления врагов фугасными зарядами.

Все по старинке. Не важно, что там еще сварят на своей кухне Адептус Механикус или пришлет Флот на орбиту, когда дело дойдет до настоящего боя, — солдату нужны штык и отвага, чтобы победить в войне. На какой-то краткий миг Сеншини захотелось оказаться там, в самой гуще сражения, с лазерной винтовкой в руках, но он видел, как валятся люди с отсеченными конечностями и выпущенными потрохами, и понимал, что должен радоваться нескольким слоям брони, отделяющим его от потоков огня, обрушившихся на йорианцев.

— Говорит командующий эскадронами, — протрещал вокс. — Требуется установить визуальный контакт с двадцатым эскадроном.

— Двадцатым? — откликнулся Кайто. — Вызывает эскадрон шесть. Они еще не могли так близко подойти к фронтовой линии.

— Мы потеряли связь с двадцатым эскадроном. Необходимо визуальное подтверждение, необходимо, чтобы они высадились возле стены.

Это была какая-то бессмыслица. Двадцатый эскадрон относился к заднему эшелону и состоял из трех «Химер», с которых было снято все вооружение. В них ехали офицеры медицинского корпуса. Предполагалось, что они выйдут вперед только после того, как первая волна атакующих проникнет в город, и подберут раненых, чтобы доставить их к полевым лазаретам позади линий йорианцев. Сеншини не хотелось думать о том, в какую ярость придут штурмовики, если узнают, что их единственная надежда на более-менее быструю врачебную помощь затерялась где-то в глубине задних эшелонов.

— Канонир! Огневая позиция над нами на тридцать градусов!

Сеншини рванул на себя рычаг вертикальной наводки, и точка обзора пошла вверх, давая вид на непрочный участок стены, где вражеский расчет заряжал снаряды в полевую пушку и практически в упор расстреливал йорианцев, пытавшихся закрепиться посреди развалин.