— А кто такие эти затерянные? — с замиранием сердца спросила Василиса и невольно осмотрелась по сторонам. — Они опасны?

Мальчик грустно покачал головой:

— Нет, мы не опасны. Тебе не надо бояться тех, кто навсегда потерял свою судьбу, утратил связь со временем, затерялся в вечности. Ведь что такое вечность? Это всего лишь образ, созданный из времени.

— Значит, ты образ? Не призрак? Или это одно и то же?

На призрачном лице мальчика появилась легкая улыбка.

— Когда-то я был лютом, черным фиром. Мои родители служили Черной Королеве. Можно сказать, что затерянные во времени — это призраки… Если брать это сравнение в общем понимании слова… А можно сказать, что мы духи, утратившие силу… Утратившие способность управлять Временем. А в жизни нашей нет ничего дороже времени, ибо это цена, за которую приобретается вечность. Но, как понимаешь, наша вечность имеет горький вкус.

— Ты говоришь как взрослый, — уважительно произнесла Василиса.

— Меня зачасовали пятьдесят лет назад, — грустно улыбнулся мальчик Шайм. — Я прочитал много книг, изучал высказывания великих людей. Такие, как я, постоянно засиживаются в библиотеках, ведь чтение — это одно из тех немногих удовольствий, что нам осталось. Мы ведь общаемся, разговариваем, делимся мыслями… Я бы сказал, что после зачасования у нас появляется много времени, но это не так.

Между тем их беседой действительно заинтересовались другие затерянные во времени: к статуе мальчика-люта слеталось все больше и больше голубовато-прозрачных теней. Они шептались между собой, указывали на Василису друг другу, а самые смелые подлетали ближе и пробовали потрогать ее волосы, одежду, но у них ничего не получалось: их пальцы проходили насквозь. Василиса абсолютно не чувствовала этих прикосновений, но ей все равно было неприятно. Наблюдая, как кольцо затерянных продолжает сужаться вокруг нее, она совсем разволновалась.

— Скажи, Шайм, — пролепетала она дрожащим голосом, — а нельзя ли спасти такого, как ты, потерянного?

— Затерянного, — строго поправил тот. — Мы не потерялись на улице или в лесу. Эфер Огненного Креста закидывает души людей в безвременье. Навсегда.

— Но можно ли спасти такого человека? — с надеждой спросила Василиса.

— Нельзя спасти полудуха… — вдруг шепнул ей в ухо тихий надтреснутый голос. — Того, в чьих жилах течет духовная кровь.

Она обернулась: голос принадлежал высокому парню с неприятной ухмылкой на призрачном лице.

Василисе опять стало не по себе. И все же она спросила:

— А можно ли спасти от зачасования фею?

— Феи засыпают навечно, — покачал головой тот. — Их души превращаются в алые чаши мертвых цветов…

Услышав это, примолкнувший было Шайм встрепенулся.

— Конечно, затерянного можно спасти! — с жаром начал он. — Если бы в свое время нашелся тот, кто отважился бы полететь за мной на поле старочасов… Разыскать мой цветок и прочертить огненный крест над алым циферблатом! Но увы! Я ждал, ждал… но никто так и не пришел.

Он всхлипнул и надолго замолк.

Василиса с тревогой ждала, когда же он продолжит свою речь. Ее даже перестали волновать бесчисленные прикосновения пальцев затерянных — тени желали убедиться, что у них «живой» гость.

— Я ждал долго, — с горечью продолжил мальчик-лют, — что кто-то придет и приложит мою часовую стрелу к моему сердцу и вернет в него время, вдохнет в него жизнь… Но нет. Мой цветок смерти расцвел, а я навеки превратился в камень… — Он не выдержал и всхлипнул — совершенно по-детски.