— Для ремесленника любое повышение налогов — конец света, — презрительно отозвался Нортон-старший. — Что знают они о Поглощении? Неучи… Я сам займусь Лазаревым. Но для этого я должен опять оказаться в РадоСвете.

— Наш человек сообщил, что все в порядке, — произнесла Елена. — Все прошло, как задумано. Астариус обязан будет провести повторное голосование. Бывший член РадоСвета имеет право попытаться вновь войти в состав правления.

— Хорошо, — довольно кивнул Нортон-старший. — День-два, и я буду заседать в Лазоре. Но кое-кого там уже не будет.

Последние слова прозвучали зловеще.

— Позвольте, господин…

От толпы отделился человек. Он приблизился к Огневу и так же, как предыдущие ораторы, скинул с головы капюшон. Человек склонился в низком поклоне, и в свете пламенных чаш блеснула его лысина.

— Приветствую, Мандигор, — обратился к нему Нортон-старший. — Я рад, что ты смог обмануть совет и посетить наше маленькое собрание… Что тревожит тебя?

— Мы наслышаны, господин, — начал Мандигор после еще одного низкого поклона, — что у вас нашлась дочь… э-э, потерянная двенадцать лет назад.

— Да, это так, — сухо произнес Нортон-старший.

Василиса, немного приунывшая от непонятных и потому казавшихся ей особо жуткими разговоров, вновь обратилась в слух.

— И она должна пройти посвящение на часовую степень, — вкрадчиво продолжил лысый Мандигор.

— И это правда.

— Не значит ли это, господин, что если ваша дочь… э-э, та самая дочь, сможет плести эферы, не будет ли это значить, что она, по сути своей, является…

— Это будет значить совсем другое, Мандигор, — ровным голосом произнес Нортон-старший.

— Великий господин, — вскинул руки Мандигор, — ты мудр и справедлив… Но если у нее окажется высокая степень, дающая право на наследство…

— Моим наследником будет Норт, мой старший сын. — Нортон-старший вдруг резко встал и шагнул к Мандигору — тот даже попятился от неожиданности. — Я пойду на любые меры, лишь бы не допустить того, о чем ты хотел спросить, Мандигор.

Лысый человек молчал, встревоженный мощным натиском.

Василиса продолжала недоумевать.

Ей вдруг на миг показалось, что она находится в театре и видит странное, нереальное, даже немного дурацкое представление.

— Ты думаешь, что она сможет часовать? — тихо спросила Елена. Так тихо, что Василиса вообще еле расслышала ее. — Но как же так? — продолжила Елена громче. — Она ведь всю жизнь прожила на Остале — в мире без магии, где сам воздух вреден для часовщика!

— Чепуха, — устало возразил Нортон-старший. — На Остале действуют законы эферов наравне с физическими. Правда, люди пользуются часами только для измерения времени, поэтому не ведают о часодействе. Остальцы доверяют лишь техническому прогрессу. А это означает, что они не скоро еще полетят к звездам или найдут дорогу в другие миры. Эфларцы же выбрали лучшее — предпочли часодейство. Нам осталось всего лишь сохранить наш мир… и сделать его лучше.

— Но если твоя дочь… — начала Елена, и Василиса подметила в ее голосе угрожающие нотки. — Если она получит часовую степень, и ты дашь ей имя…

— Я помню о давнем обещании, госпожа Мортинова. — В голосе Нортона-старшего громыхнуло знакомое железо.