|
Николь, замотавшись в огромное махровое полотенце, догнала его в следующей, ярко освещенной комнате. - Подожди секундочку! - повторила она, схватив его за руку. - Что? - его всего трясло. Он сердился на нее, сердился на себя (другой на его месте не выскочил бы как последний трус и идиот, когда желанное яблоко само валилось в руки, да практически еще и умоляло слезно "Съешь меня!"), сердился на весь мир, устроенный столь дурацким образом. - Прости, - попросила она. Он молчал. - Ты простишь меня? - спросила она с мольбой в голосе, придерживая на груди мгновенно промокшее красное махровое полотенце, на волосах ее скопились маленькие жемчужные капельки воды, на груди и шее висели хлопья пены. - Хорошо, - ответил он, чтобы побыстрее прекратить начинающую тяготить его сцену и хотел уйти. Она вновь остановила его. - Докажи. - Как? - Ты сегодня согласен остаться на ночь в моей постели? - Нет, спасибо, - Фили решительно направился прочь, хотя понимал, что совершает сейчас непростительную глупость, за которую будет укорять себя уже, наверное, минут через пять, когда успокоится и начнет вспоминать все это (каждый жест ее, каждое сказанное ею слово) в тишине и уединении. - Фили! - Она двинулась следом, держа левой рукой концы полотенца у груди, понимая, что дразнить его видом своего обнаженного тела больше пока не следует, чтобы не перегнуть палку. Догнала у двери, развернула и требовательно спросила: - Почему нет? Фили, глядя ей в глаза, честно ответил: - Я однажды пробовал в летнем лагере. И я понял: если спишь с кем-то на одной койке - то выспаться совершенно невозможно! Она молча укоризненно смотрела на него (с огромным усилием подавив где-то глубоко в груди зародившийся было смешок). Он потупил глаза и сказал, чтобы как-то разрядить гнетущую обстановку: - Но спасибо. Было очень приятно провести с вами вечер. Он снова повернулся к двери. Она снова развернула его лицом к себе, понимая, что отпускать его сейчас нельзя. - Фили! - с мольбой в голосе произнесла Николь. - Докажи мне, что ты не сердишься на меня! Поцелуй меня на прощанье. - Хорошо. Она закрыла глаза и потянулась к нему. Он привстал на цыпочки и по-братски чмокнул ее в щеку. - А можно мне тебя поцеловать? - спросила она с нежностью и даже уважением в голосе. - Да, наверно. Она склонилась к нему, впилась опытно в его губы, и стала гладить его плечи. Фили пытался нащупать ручку двери, чтобы бежать, хотя и ощущал пьянящее наслаждение. Она касалась губами его шеи, руки ее опускались все ниже под его халатом... Фили понял, что больше не выдержит, сорвется и наделает глупостей (совсем не тех, которые наделал бы нормальный возбужденный мужчина, а детски-мальчишечьих), вырвался и убежал. Николь с неудовлетворенной страстью во взгляде глубоко вздохнула и пошла вытираться. *** Шерман сидел в резиновом костюме на дне своего бассейна и дышал через длинную специальную трубу. Фили лег на доску трамплина и пытался дотянуться до трубы, чтобы закрыть ему доступ воздуха - невинная дружеская шутка. |
