Фили прижался к стене, проходя мимо, экономка продолжала доброжелательно улыбаться ему. Неожиданно она скосила глаза на вздувшуюся ткань его брюк, там где молния ширинки. Фили смутился окончательно, оступился и взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие. Его рука неожиданно уперлась в упругую плоть ее груди.
Он даже глаза закрыл от ужаса и нахлынувшего на него удовольствия. Она подхватила его за талию двумя руками, что вызвало в нем нервную и удивительно приятную дрожь.
Фили наконец почувствовал, что крепко стоит на ногах, панически вырвался из рук молодой женщины и взлетел на несколько ступенек вверх.
- Извините пожалуйста, я не хотел, - только и смог выдавить он из себя.
- Да пожалуйста, - не переставая улыбаться, развела она руками.
Фили бегом устремился в свою комнату.
Закрыл дверь, и привалился к ней спиной, в тщетной попытке восстановить нормальное дыхание и успокоить бешено колотящееся сердце.
Да что с ним происходит, черт побери?!
Не включая света, он подошел к магнитофону и не глядя ткнул в клавишу воспроизведения. Динамики оглушили его пронзительным ревом гитар и глухим стуком барабанов.
Нет, только не сейчас! Фили поспешно выключил любимую запись, вздохнул, дернул за шнурок - зажегся ночник с мягким успокаивающим светом. Фили долго смотрел на свои кассеты в неверном свете ночника, потом взял и сам не зная почему поставил запись Джо Вильямса. Ее кто-то когда-то ему подарил - тогда Фили послушал половину первой песни и больше к этой пленке не прикасался.
Совершенно неожиданно звуки простенькой старомодной музыки показались ему приятными. Бархатный, хорошо поставленный голос певца проникновенно пел:
“Ту вазу, где цветок ты сберегала нежный, Ударом веера толкнула ты небрежно, И трещина, едва заметная, на ней Осталась... Но с тех пор прошло не много дней, А вазе уж грозит нежданная беда!
Увял ее цветок; ушла ее вода...
Не тронь ее: она разбита.”
Фили подошел к кровати и бухнулся на нее в чем был. Над кроватью висели: фотоаппарат - давнее его увлечение, морская подзорная труба и плакат с изображением Нила Армстронга и двух его отважных спутников.
Фили лежал, заложив руки за голову, в тусклом свете ночника, и думал: что же с ним происходит.
Он знал: когда-нибудь у него обязательно будет Большая Любовь. Любовь с большой буквы. Он не знал когда и с кем, но точно знал, что когда-нибудь будет. Что будет семья и дети, ради которых стоит жить. Но это будет еще в очень нескором будущем. То, что мучает его сейчас, наверное, не имеет к любви никакого отношения. Это просто в нем, как впрочем и в Шермане, и в других его сверстниках, проснулось инстинктивное физиологическое влечение к противоположному полу, ничего общего с настоящей любовью не имеющего. Но невозможно же вздрагивать и сходить с ума от возбуждения при каждом взгляде на обтянутую материей тугую грудь, или стройные бедра, или загорелые ноги любой проходящей мимо девушки! Как избавиться от постоянного жжения в груди и в штанах?
“Так сердца моего коснулась ты рукой -Рукою нежной и любимой, - И с той поры на нем, как от обиды злой, Остался след неизгладимый.
Оно как прежде бьется и живет, От всех его страданье скрыто, Но рана глубока и каждый день растет...
Не тронь его: оно разбито.”
Душещипательные песни альбома, в которых говорилось о любви - счастливой и несчастной, о платонической и о сладострастной, как ни странно успокоили Фили. |