Мы ничего не говорим об эффективности. Обычная ошибка считать эффективность тем, к чему нужно стремится. Понятие «эффективность» заимствовано из машиностроения и физики как мера того что вы получили по отношению к тому, что вы вложили. В некоторых отношениях сержанты — это наименее эффективный способ добиться цели. Они имеют склонность к повторению и сарказмам, уверенные в том, что только некоторые из новобранцев освоят основной уровень подготовки с некоторой степенью компетенции. Однако сержанты очень эффективны и являются частью надёжной системы.

Дарвин и Уоллес, Спесер и Уэллс прошли через такую надёжную систему. Какими бы разными они ни были все они знали, что написать книгу было главным способом воздействия на общество. Тогда не было ни телевидения, ни кинотеатров, в театры и оперу ходила лишь небольшая часть людей — и то в основном на музыкальные концерты и пантомиму под Рождество. Диккенс, Кингсли, сестры Бронте и Томас Харди заставили множество людей начать думать и жить по-новому. Клубы для рабочих и их связь с городскими библиотеками вознесли навыки чтения на качественно новый уровень.

Так что публика вполне созрела для убедительных текстов, которые могли растревожить их упрощённые библейские знания новыми верованиями и даже атеизмом. Хаксли, бульдог Дарвина, продвигал дарвинизм как альтернативу созданному Богом миру. Из заинтересованного среднего класса викторианской Англии возник наш с вами современный светский век, где Бог остался уделом чуть менее современного духовенства. Современное духовенство не верит в двенадцати-футового англичанина на небесах с Царством Небесным и вечной коктейльной вечеринкой Букингемского дворца. В частности благодаря французским философам, которые продолжали свою изощрённую богословскую критику ещё со времён Вольтера, наше духовенство отступило от строгого стиля викторианского христианства. Такая форма англиканства утверждала, что Бог действительно присматривает за британским народом сверху, и не обременяла себя прилюдными молитвами. Вполне хватало и ритуалов, если они были не такими шумными как у валлийцев или эффектными как у католиков.

Мы утратили строгие, но простые религии, мы утратили успехи в образовании, однако обрели светское общество, неоднородность которого сделала его настолько надёжным не только в викторианскую эпоху, но и позже. Тем не менее мы проводим реформы в сфере образования, которая не способна подарить обществу столь образованных людей, которые способствовали материальному и теоретическому прогрессу как викторианской, так и последующей эпохи.

Есть два пути выхода из такой плачевной ситуации. Во второй части «Науки Плоского Мира» мы называли человека — Pan narrans — шимпанзе рассказывающим. Наш общий посыл сводится к тому, что людям необходимо сочинять истории чтобы мотивировать самих себя, намечать цели и отличать добро от зла.

Мы продолжим.

Мы верим, что прогрессивный и цивилизованный человек должен называться Polypan multinarrans, если можно продолжить нашу метафору. Человеческие существа должны стать более разнообразными, уважать и радоваться непохожестям друг друга, а не боятся и не притеснять их. И простого объяснения не достаточно. Чтобы понимать (а это полезное философское умение для принятия важных решений) в большей части случаев, одного объяснения бывает недостаточно.

Людей вполне устраивают простые объяснения, потому что они оперируют тонкими причинно-следственными связями, похожими на наши собственные воспоминания и логические выводы. Однако реальный мир, и даже мир человеческих предпочтений, неприязней и предрассудков (настолько сильных, что наша и жизнь и жизни наших близких, не имеют смысла без них) устроен совсем не так.

Ради самих себя и ради всех за кого мы несём ответственность, ради тех кто уважает нас мы должны развить в себе такое понимание. Мы можем сделать, одновременно охватив несколько не согласующихся между собой объяснений каждой головоломки.