— Ы-ы-ы-ы-ы-ы… — летели крики из леса.

Что-то неясное, тёмное катилось по дну оврага. Босоногий человек на уступе ледника задвигался и присел, высунув голову из-за камней. Муха и Великанов ясно видели его сжавшуюся напряжённую фигуру.

Неясное и тёмное приближалось. Оно металось по дну оврага, делая странные, порывистые прыжки то вправо, то влево.

А наверху, по обеим сторонам оврага, бежали десятки босоногих, волосатых людей. Они подскакивали на бегу, размахивали своими длинными руками, размашисто швыряли в овраг тяжёлые глыбы камней. В морозном воздухе непрестанно гремел их жуткий вопль:

— Гр-ы-ы-ы-ы-ы… Гр-ы-ы-ы-ы…

— Гон! — с дрожью в голосе сказал Великанов. — Кажется, они гонят гигантского пещерного медведя. В наше время таких медведей нет, изредка при раскопках учёные находят их невообразимые скелеты…

Это действительно был медведь. Но какой медведь! Может быть, только слон мог сравниться с ним!

Зверь заметно устал. Его прыжки под градом камней становились всё более неловкими. Из открытой пасти медведя по временам вырывался страдальческий хриплый рёв, заглушаемый таким же звериным воплем полулюдей-полуживотных:

— Гры-ы-ы-ы-ы… Гры-ы-ы-ы-ы-ы…

Муха вскрикнула. Два босоногих человека в азарте охоты столкнулись и в клубах снега рухнули с крутого обрыва на медведя. Девочке показалось, что они падают неестественно долго, неуклюже кувыркаясь в воздухе. На фоне огромной грязно-бурой туши зверя они выглядели совсем крошечными. Медведь отмахнулся от них когтистой лапой, как от мух, и два охотника погибли, отброшенные в сторону его ужасающим ударом. Их кровь брызнула на снег.

Гибель соплеменников не произвела на остальных охотников никакого впечатления. Они продолжали преследовать зверя с прежним упорством и яростью.

— Гры-ы-ы-ы-ы… Гры-ы-ы-ы-ы…

Овраг кончился, медведь был в западне. Он упёрся носом в ледник и, грозно рыча, поднялся на задних лапах. В эту минуту босоногий человек на уступе ледника привскочил и с победным криком «гры» вышиб из-под камней ствол дерева. Каскад каменных глыб с грохотом обрушился на голову зверя.

Медведь упал. Он лежал в сугробах всё больше вытягиваясь и суча задними лапами. Снег вокруг размозжённого черепа быстро краснел и таял.

Человек на уступе ледника ликующе потряс поднятыми руками, что-то зычно и гортанно крикнул и прыгнул вниз. Он грациозно пролетел по воздуху не меньше десяти-двенадцати метров и точно опустился на тушу зверя, вцепившись пальцами в его шерсть. А с откосов оврага, не переставая радостно вопить, скатывались прямо по снегу босоногие охотники. Они хохотали и приплясывали в сугробах и очень походили теперь на обезумевших обезьян. Некоторые из них, припав к черепу медведя, жадно пили горячую кровь. Другие ловко, одним ударом, разбивали камни и острыми гранями вспарывали тушу. Скоро в руках всех охотников оказались огромные куски мяса, которое они пожирали, громко чавкая и по-звериному урча. По-видимому, эти звуки означали высшее наслаждение, которое испытывали сейчас охотники.

— Да, — передохнул, наконец, Великанов, — сознаюсь, эта трапеза не вызывает у меня аппетита! Первобытное человеческое стадо! Но ты обратила внимание, Муха, что они уже пользуются камнями, как ножами и топорами! Это же колоссальный прогресс!

— Вижу, — прошептала Муха, — там творится такое, что мне стало даже жарко и на всём теле выступил пот…

— Да, Муха, они уже не обезьяны! Дикари, но клянусь, не обезьяны!

— Тише!.