Так это описывает Порохня, мне же вспомнить практически нечего: я открывал тот концерт. Сказал какие-то идиотские слова о том, что вот сейчас мы все прикоснемся к уникальному явлению, явно вспомнив про Майка и про Боба Дилана, а потом позвал на сцену музыкантов.

Играли сидячий полуакустический вариант в составе: Шахрин (гитара, гармоника, вокал), Бегунов (гитара, бас-гитара, вокал), Решетников (разная перкуссия). Ритм плавал, гитары не строили.

Пантыкин записал потом в дневнике: «На словах и музыке (правда, о музыке говорить сложно, ибо ее почти нет) Шахрина лежит глубокий отпечаток города Ленинграда, хотя нечто индивидуальное за этим все же просматривается. Тексты хорошо читаются, они „здесь и сейчас, кайфуем вместе!“. Заметно влияние рок-н-ролльных традиций, интересно сочетание „ак. гитара — бас — тройник“, в этом сочетании прозвучали самые удачные вещи: „Я Правильный Мальчик“ и «Рок-н-ролл Этой Ночи“. Шахрин неплохо владеет голосом, ему не хватает опыта, но со временем из него может выйти очень неплохой исполнитель».

Дедушка уральского рока (тм) точен в своей оценке — так оно все и было. Что они играли? Сейчас сложно вспомнить тот сет-лист, да и стоит ли? Наверное, все, что было написано Шахриным к тому моменту и что ему самому казалось достойным представления публике. Последняя была довольна, пусть и не до беснования в зале, не до отрыва стульев от пола, но были и бисы, и «Чайф», внезапно ощутивший, что все было не зря, и они действительно нужны, опять начал играть, одна песня, вторая… Шахрин вытирает пот со лба, ребята раскланиваются и уходят со сцены.

И так они делают это уже тридцать лет!

Концерт тот закончился в 19:35, как гласят предания. То есть, с самого начала, без учета моего бессмысленного трепа, всё продолжалось больше часа. Что по тем временам для неумелых еще и не имеющих никакого сценического опыта музыкантов и их фронтмена — очень долго. В общем, это была безоговорочная победа — во всем, кроме одного. Что делать дальше? Концертов в ближайшее время не предвиделось.

Песни у Шахрина, конечно, писались, но хотелось идти дальше, пусть пока и непонятно, куда. Собственно, обо всем этом мы и разговаривали с Володей в тот поздний вечер, уже на грани с зимой, идя в сторону его дома, под жутким снегопадом, отчего-то прекрасно ощущая себя в этой кромешной непогоде. Надо было пересечь длинный мост, связывающий его район с городом, и вот там-то, на этом мосте, вдруг стало понятно, что же делать дальше.

— Надо записать альбом! — сказал я Шахрину.

— «Чайф» пока не готов! — грустно ответил Володя.

— Не только с «Чайфом», — продолжил свою мысль я, — со всеми…

— Как это? — спросил Шахрин.

— Собрать всех ваших музыкальных друзей…

— With a little help from my friends… — пытаясь прикрыть лицо от снежного заряда, пропел Володя в шарф.

— Ага, — сказал я, — типа того!

И все завертелось! Не сразу конечно, через несколько дней. А тот вечер запомнился еще одним. На мосту никого из прохожих не было.