Шахрин — человек целеустремленный, пригласили его на сейшн, он приготовился играть. „Спел пару песен и понял, что никому не интересно, что людям просто неудобно, им надо выпивать и закусывать. Мне сказали: „Молодец, старик, на тебе стакан“. Выпили. А когда уже все были совсем пьяные, играть все-таки начали, но полную хренотень“ (Шахрин). Играли, кто на чем не умел и нечто авангардное без названия, жанра и прочего музыковедения. Может быть, это была музыка портвейна, которого выпили в тот день несколько ящиков? Может быть, и так. Важней для нашей истории другое — Шахрин познакомился со всеми и всем понравился.

„Было видно, что он немножко комсомолец, — вспоминает Перов, — точнее, не он, а его оболочка. Но о песнях я подумал: „О, нормально!“ — видно было, что творчество не заимствованное“.

Потом шли по улице, провожались, болтали, орали и хулиганили. Музыканты!.. Особенно Умецкий, в руках которого был черный пластиковый кофр от бас-гитары с крупной надписью „Fender 115А“. И Шахрин почувствовал, что это есть, что оно настоящее, и что он, Вова, к этому уже причастен. На следующий день пришел к Бегунову, сообщил: „Я познакомился, я видел этих людей, реальных „Урфин Джюсов“ и „Наутилусов“, они такие же, как мы, без хвоста!»

(Л. Порохня, «Чайфstory»)

Зачем вспоминать самому, если можно процитировать? Хотя так ли оно все было — никто уже не помнит, да и не вспомнит. Расскажу лучше про Бегунова.

Бегунов играет в «Чайфе» уже столько лет, сколько вменяемому рокеру жить не пристало. Идиома «sex, drugs and rock’n’roll» не просто сносит «крышу», а на самом деле способна лишить саму жизнь как иллюзий, так и реальной действительности. Проще говоря, лишить человека жизни. Хотя вот Бегунов все еще терзает струны, правда, намного качественнее, чем двадцать пять лет назад, когда «народная» группа (так любят называть «Чайф») только начинала и была совсем другой.

Все эти годы он вместе с Шахриным воплощает то, что можно назвать духом и энергетикой «Чайфа», хотя, казалось бы, нет двух более разных людей. Роль Бегунова в группе — не просто играть на гитаре те или иные партии, углубляясь в импровизации, выныривая из них, оттеняя голос вокалиста, подхватывая его и сопровождая то металлическим скрежетом, то нежными переборами и ласковым глиссандо. Он еще и сценический раздражитель, к примеру, как Ангус Янг из AC/DC, только предпочитающий не коротенькие шорты и странную гусиную походку-пробежку по сцене, но умеющий не хуже Янга заводить публику разными выходками, которые, впрочем, никогда не становятся самоцелью. Без звучания его гитары «Чайф» не был бы той группой, которую слушают миллионы. Потому и хочется спросить, не обидно ли столько лет стоять на сцене и быть все время в тени лидера — Шахрина. Но разговор начинается с другого: когда «Чайф» был на гастролях в Уфе, накануне концерта у Бегунова умер отец.

— Сам он не смог вылететь на похороны — концерт нельзя отменить, публика хочет шоу и должна его получить.

— Знаешь, — говорит Бегунов, — мы ведь много лет не виделись. Он ушел, когда я только школу закончил. И эмоции все эти годы были самые противоречивые. А тут я вдруг понял, что на самом деле его все еще люблю, просто в голове у меня два отца, один — тот бравый офицер из детства, кумир, и второй, о котором говорить не хочется, испоганивший свою жизнь. Хорошо, что все это было накануне концерта, я сидел в номере и вдруг начал плакать, никуда не выходил, просто думал и вспоминал.