«В точности как ты сейчас», — подумала Фиона, глядя на отца с болью в сердце. Его широкие плечи ссутулились, сильные руки сжались.

— Я сидел ближе всех к спальне и слышал их голоса. Священника и повивальной бабки. Ее звали миссис Рейли. Она говорила, что моя ма потеряла много крови, очень ослабела и что нужно выбирать между ней и ребенком.

— Спасайте ребенка, — сказал священник.

— Святой отец, она говорила, что у нее двое детей и муж, о которых нужно заботиться. Конечно, вы не…

— Вы меня слышали, миссис Рейли, — ответил он. — Младенец не крещен. Если вы будете ждать, то подвергнете опасности его бессмертную душу. И свою тоже.

Ну, после этого миссис Рейли извлекла ребенка на свет. Один Бог знает, как ей это удалось. Бедняжка даже не пищал. Через несколько минут я ощутил запах зажженных свеч и услышал, как священник начал бормотать по-латыни. Мой па тоже услышал это и побежал в спальню. Я пошел следом и видел, как он оттолкнул священника, взял мать на руки, стал баюкать, как маленькую, и шептал ей на ухо что-то ласковое, пока ма не умерла… — Падди осекся и проглотил комок в горле. — Мальчика назвали Шоном Джозефом, в честь моего отца. Священник окрестил его, а через час ребенок умер тоже.

Па долго держал ее в объятиях и выпустил только тогда, когда начало смеркаться. К тому времени священник ушел к нашим соседям Макгуайрам, чтобы поужинать и попросить миссис Макгуайр позаботиться о нас. Миссис Рейли занималась мертвым ребенком. Отец надел куртку и велел мне присмотреть за братом. Па был ужасно тихий. Наверное, если бы он ругался, плакал и ломал мебель, это помогло бы ему как-то справиться с горем. Но он не мог.

Я видел его глаза. Они были мертвыми. В них больше не было ни света, ни надежды.

Падди немного помолчал, а потом продолжил:

— Па сказал миссис Рейли, что собирается присмотреть за скотом. Но так и не вернулся. Когда стемнело, она пошла за ним в коровник. Скот был накормлен и напоен, но отца там не оказалось. Женщина побежала к соседям, и мистер Макгуайр с отцом Макмагоном пошли на поиски. Его нашли только наутро. У подножия скалы, на которую мои родители любили подниматься еще до свадьбы. У него была сломана спина, а разбитую голову лизал прибой…

Падди с отсутствующим взглядом взял кружку и сделал глоток.

«Наверное, чай давно остыл. Нужно подлить ему свежего и зажарить еще один тост», — подумала Фиона, но не сделала ни того ни другого.

— Священник послал в Дублин за моей тетей. Она приехала через два дня, которые мы прожили у Макгуайров. Мою мать и младенца похоронили в день ее приезда. Я все хорошо помню. Открытый гроб, мессу, то, как мать опускали в могилу, а рядом с ней клали маленький деревянный ящик с телом моего крошечного брата. На погосте я не пролил ни слезинки. Я думал… — Внезапно Падди горько рассмеялся. — Я думал, что они видят меня, хотел быть храбрым и нарочно не плакал, чтобы они гордились мной.

На следующий день священник похоронил моего отца… если это можно назвать похоронами. Я видел, как моего па зарыли на заросшем чертополохом пустыре у подножия скалы, с которой он спрыгнул. И тут, детка, прости меня Господь, слезы пришли ко мне. Я стоял, плакал и думал, почему его не похоронили рядом с матерью. И Шоном Джозефом. Я ничего не понимал. Никто не сказал мне, что церковь не позволяет хоронить самоубийц в освященной земле. Я думал только об одном: он будет лежать здесь и не слышать ничего, кроме плеска волн. Ему будет так холодно… так одиноко… без мамы… — На полных боли глазах Падди проступили слезы и покатились по щекам.